Она его по-своему любила,

Прощала непростительные вещи,

Прощала даже то, что не простила б,

Наверно, ни одна из тыщи женщин.

А для него она была загадкой,

Её любил по-своему он тоже,

И хоть с другими предавал украдкой,

Но чувствовал, что нет её дороже.

Когда домой уставший шёл с работы,

То дома его ждал приятный ужин,

Здесь окружали нежностью, заботой,

Он был тут всех счастливей, он был нужен.

Ну, а потом, когда спускался вечер,

Он в соц. сетях своим сердечным дамам,

Плёл умопомрачительные речи,

И каждая была ― любимой самой.

Он был галантен, ласков и изыскан,

Здесь назначались нежные свиданья,

Его любимым лапочкам и кискам,

Ей даже не оставив сострадания.

Она его читала переписку,

И знала наизусть его пароли,

И к горлу подступало близко-близко,

Комочком что-то горькое от боли.

Вдруг становилась холодна, небрежна,

Кусая от отчаяния губы.

А он не понимал, откуда в нежной,

Такая непростительная грубость.

Ей так порой хотелось, убегая,

Захлопнуть за собою крепко двери.

Но оставалась, точно понимая,

Что некому совсем его доверить.

Поймёт ли, как она его, хоть кто-то,

Приняв все его радости, печали,

В его душе не разобравшись толком,

Оставив одиноко у причала.

Она его разглядывала тонко,

Порою выворачивая душу.

И доставала там из-под обломков,

Всё самое прекрасное наружу.

И говорила: «Прочий хлам на свалку!»,

А он не мог расстаться с этим грузом,

Не понимая, ведь привык, всё жалко,

Что это для их счастия обуза.

Однажды, всенародно опускаясь,

Она прошлась по улице под руку,

С другим мужчиной, мило улыбаясь,

В его душе посеяв этим муку.

Он был ошеломлён и уничтожен,

Кусая от отчаяния руки.

Её теперь судил любой прохожий,

Его жалели милые подруги.

Ушла она, оставшись одинокой,

И не искала в ком-то утешенья,

Быть может, поступила чуть жестоко,

Но есть предел у всякого терпенья.

А он, быть может, тот урок заучит,

И новую любовь, в пути встречая,

Не будет той другой так душу мучить,

Одной любовь до капли отдавая…

—

Когда услышать нашу боль не могут,

Мы побывать даём им в нашей коже.

Не осуждайте, не гневите Бога,

Такое может быть и с вами тоже.

Кто прав, кто виноват, ― рассудят свыше.

Но часто это вовсе не те двое.

Поэтому сидите тихо, мыши…

И лезть в чужую жизнь совсем не стоит.