На улице вечерело, мне нужно было поторопиться. Выйдя из дома, я пошла к тете Зине, чтобы отдать ключи и попрощаться. Она сидела на крыльце своего дома.

– Уходишь? – спросила она.

– Не хочу уходить, тетя Зина. Но меня ждут в детском доме. Да и Лешка не знает ничего. Я ушла, не предупредив его. Не хотела расстраивать раньше времени. Иначе он стал бы проситься со мной, – ответила я.

– Ты правильно сделала. Зачем еще его травмировать. Он и так, бедняга, переживает, – сказала тетя Зина.

– Все так резко поменялось в нашей жизни… к сожалению.

– Да, Ульяночка, судьба наша любит преподносить сюрпризы. Знаешь, мне так больно смотреть на ваш пустующий дом. Ведь совсем недавно там была Ира, бегали вы – мои любимые детки, которых я пеленала и растила. Как же все это несправедливо! Но, все дальше не буду ничего говорить, а то вконец разрыдаемся с тобой! Я уверена, что в вашей жизни еще все поменяется в лучшую сторону. А теперь, все, беги девочка моя! – тетя Зина улыбнулась мне.

Я обняла ее, поблагодарила за все и вышла со двора. По дороге я зашла в магазин, где мы раньше всегда покупали продукты. На удивление продавщица обрадовалась моему появлению. Я почему-то ожидала другой реакции, но не зря говорят, что все люди разные. Она не стала меня ни о чем расспрашивать, за что я была ей благодарна. Купив два килограмма печенья, килограмм зефира и конфет для Алешки и девчонок, я вышла из магазина и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на свой дом. Он был похож на все остальные: старая железная крыша ржавого цвета, небольшое крыльцо, бирюзово-зеленая калитка. Рядом с ним росла орешина, посаженная моим дедом, зеленые кусты самшита – все это было таким родным и прекрасным… Со временем я поняла, кем бы ни становился человек в этой жизни, он всегда нуждается в горсточке земли из огорода родного дома или запаха стен. Это заложено в нас с рождения.

Дойдя до дороги, которая вела к детскому дому, в сумерках я увидела знакомую фигуру. Это была Виктория Сергеевна. Я поняла, что она пришла за мной.

– Ульяна, мы так не договаривались! Время позднее. Посмотри, как темно на улице! – казалось, ей было совершенно наплевать на то, что сегодня моя прежняя жизнь разрушилась окончательно.

Я понимала, что никакой вины Виктории Сергеевны во всем произошедшем нет. Она была ответственна за меня, а потому так строга. Взяв себя в руки, я спокойно ответила:

– Простите, Виктория Сергеевна. Вы искали меня? Суд закончился очень поздно. А еще я вот зашла в магазин, набрала детям сладостей, – попыталась оправдаться я.

– Я все знаю уже. Двенадцать лет не малый срок, но ведь могли дать от пятнадцати до двадцати. Так что будем считать, что все не так уж плохо, Ульяна, – ее голос чуть смягчился. – Самое главное, что мама жива, она есть и обязательно вернется к вам. Все остальное образуется.

– Спасибо, Виктория Сергеевна, хотя мне до сих пор тяжело, думать об этом.

– Давай сюда свои пакеты. Водителя я отпустила, придется нам идти пешочком. Я помогу тебе донести, – сказала она и взяла у меня часть пакетов. – Это все детям? – в ее вопросе чувствовалось удивление.

– Да, это сладости для Вероники, Лешки и остальным, по возможности, – кивнула я.

– Добрая ты душа, Ульяна. Я заметила это в самом начале. Ну что ж, осталось немного, и ты поедешь покорять Москву? Уговорить комиссию при Горисполкоме было сложно. Скажу откровенно, если бы не Жевнаренко, то не видать тебе в этом году мединститута, как своих ушей.

– Да, я знаю. Их семья всегда помогала нам. И мы с Леной очень крепко дружим. Да и вам спасибо, Виктория Сергеевна, – ответила я.