Кристина хрюкнула в кулак. Глория тоже улыбнулась на слова подруги, зная её манеру говорить прямо.

– Ага, несколько месяцев не искала, а сейчас прямо пойду искать!

– Вот такой подход мне больше нравится, главное кофту не забудь сменить. А то эти связанные мамой кофты, – Марина поморщилась после сказанных слов, – Ты же знаешь, я их терпеть не могу. Они, конечно, очень милые, но абсолютно не современные. Ты, как с прошлого века в них, или как приезжая провинциалка. Я, конечно, к тебе такой привыкла, но другие то встречают по одежке, тем более мужчины.

– А я обожаю эту кофту. И хватит меня уже этой маркетинговой чушью кормить – про упаковку и содержание. В институте надоели, и ты опять за своё.

– Ну, ну. Я не такая, я жду трамвая. Так и прождешь! Иди тогда секретарем работай и не ной нам тут, что в маркетинг хочешь. Только юбку для нового шефа покороче одевай.

– Ага, в пол.

Марина фыркнула:

– Ты думаешь, если бы я так одевалась, на меня бы Мой посмотрел? Нет! Он бы за версту прошел от меня мимо. Мимо, слышишь? Приём?

– Слышу, только не считаю нужным под всех подстраиваться. Я, итак, гардероб сменила.

– Сменила, да только все не то, что нужно. Сплошная безвкусица!

– А что у меня все кофты должны быть с декольте до пупка, тогда тебе понравится и мужчинам заодно? Я не страдаю манием величия, и у меня нет желания, чтобы, глядя на меня, все мужики слюни пускали до колена. Придет время, и найду того, кто полюбит меня такой, как есть.

– Ага, лопоухий очкарик.

– Пусть лопоухий!

– Пусть лопоухий, зато мой, да? Ты думаешь, лопоухие не смотрят в декольте?

– Да что ты заладила. У меня сейчас совсем другие цели.

– Цель всегда одна – быть счастливой!

– Ага, найти себе лопоухого?

– Лора, ты когда повзрослеешь, а?

Глория застонала. А Кристина только улыбалась и качала головой на дружескую «перепалку» Лоры и Марины – это была абсолютно типичная ситуация для их маленького дружного женского коллектива.

– Лора, иди сюда скорей.

На голос мамы, Глория подошла ближе и встала напротив неё, которая сидела в кресле и вязала кофту.

– Как тебе рисунок? Я уже почти полочку связала.

– Мам, ты же решила себе новую кофту связать?

– Не угадала. Тебе. Иди сюда, примерим.

Глория вместе с мамой подошла к зеркалу.

– Нравится?

Глория рассматривала полочку красно-оранжевого цвета. Цвет казался выцветшим от времени, но она знала, что мама всегда вязала из новой пряжи. Глория слегка поморщилась. «Как сказать маме, чтобы не обидеть».

Но Полина сама успела заметить реакцию дочери.

– Тебе не нравится, да?

– Мам, дело не в этом. Просто… Я не хочу тебя обидеть, но…

– Лора, цвет не понравился или рисунок?

– Мам…

– Ответь, пожалуйста.

– И цвет, и рисунок, и вообще… Мам, пойми – это не…

– Не модно…

– Мама, я…

Полина отошла от зеркала, села в кресло и отложила вязаную полочку. Глория подошла к маме и обняла её, присев на бок кресла.

– Ну не сердись, пожалуйста.

Полина тоже обняла дочь.

– Я и не сержусь. Многое изменилось, это я никак измениться не могу…

– Мам, ты же обещала, что начнешь больше времени уделять себе: в гости ходить, встречаться.

– Ты думаешь, это так просто для меня?

– Знаю, что не просто…

Полина, крепче обняла дочь.

– Ладно, давай пойдем на кухню, чай попьем и отдыхать будем. Тебе хорошо выспаться нужно перед первым рабочим днем.

Через пару часов они разошлись по своим комнатам. Но уснуть быстро у Глории не получилось. Слова Марины не прошли даром, Лора, на вязаные мамой кофты и остальные вещи, смотрела сейчас «другими» глазами. Ей уже не казались они «чудесными», как было ранее. Она всегда хотела сохранить в себе некую свою самобытность, ей очень нравился стиль «кантри» и «прованс». Но только сейчас пришло понимание, что в городе этот стиль смотрится «по-деревенски» и вовсе неуместно. Странно только одно – почему понимание всегда приходит через боль и разочарование. Почему после осознания хочется покачать головой, пытаясь стереть из памяти своё прошлое…