Я во время салюта была в первом кольце у самого Кремля первой точкой, принимала команду из Кремля о начале салюта и передавала далее на 36 колец. Красная площадь была переполнена людьми. Экипаж нашей машины до 4 утра не мог выбраться.

Из заметки Еричева Е. В., учителя Сергинской школы, «Девушка в шинели»

Я сижу в небольшой деревенской избе, окна которой весело глядят на Сылву. Река здесь, широко разлившись, лениво огибает пологий и луговой берег, вдоль которого протянулась деревня Шатово.

Здесь живет Ольга Георгиевна Аликина, простая русская женщина, которая тридцать лет тому назад уезжала отсюда на запад, туда бесконечным потоком шли эшелоны. Уезжала на фронт. Прошли годы, и вот она сидит передо мной, чье детство тогда защищала и рассказывает: «Меня война застала в Серге. Шел мне двадцать первый год. Я работала председателем комитета физкультуры при Пермь-Сергинском райвоенкомате. Вместе со своими сотрудниками обучала допризывников „Курсу молодого бойца“, попросту говоря учила их бегать, прыгать, метать гранату и т.д.…В феврале 1942 года после обращения правительства к женщинам и девушкам пришла добровольцем на фронт, – продолжает Ольга Георгиевна. В клубе дали прощальный концерт художественной самодеятельности для нас, а потом все село провожало в Пермь на сборный пункт. 44 девушки взяли с района. Приехали на пункт, там нас группировали и отправляли в Москву на поезде. До Москвы ехали долго, и не доезжая до города Александров, эшелон попал под бомбежку. Все повыскакивали из вагонов, к счастью раненых и убитых не было, (они в цель не попадали). В начале марта прибыли в Москву. На машинах нас подвезли в расположение зенитно-прожекторных войск противовоздушной обороны. Расформировали по частям, кто зенитчики, кто прожектористы, а меня определили в роту связи. С первых же дней попала на передовую, на 1-й Белорусский фронт. Прикрепили меня, наскоро обучив тут же, к командному пункту на должность связиста, и начались мои фронтовые будни. Через 4 месяца мне присвоили звание младшего сержанта и дали отделение связисток – девушек, молоденьких, как и я. Обучала их военному делу и была для них всем: и командиром, и подругой, и матерью».

Ольга Георгиевна показывает фотографию тех лет. Смотрят с ней на меня милые русские лица. Грубые гимнастерки, тяжелые солдатские ремни, длинные неуклюжие валенки – такой была нелегкая юность. Сколько забот взвалили на себя эти хрупкие девичьи плечики!

«Вот с этими девушками, – продолжает рассказ Ольга Георгиевна – и прошли всю войну, до Берлина… только не все дошли… Вместе мы несли караульную службу, дежурили на связи, ходили в разведку. Однажды задание было такое: разведать скопление противника на нашем участке фронта, нанести на карту его огневые точки передать по рации в штаб. Рассчитывали пробыть в тылу врага трое суток, а пришлось… восемнадцать. В начале все шло успешно, я передавала разведанные добытые товарищами, сведения в штаб. Но потом нашу рацию фашисты запеленговали и нас стали искать. Пришлось скрытно уходить. Продукты кончились, питались какими-то корешками, ловили на удочку… ворон. Несколько суток скрывались в старых окопах. Уйти не было возможностей: местность вокруг нас просто кишела фашистами. Враги, видимо чувствовали, что мы где-то тут, и несколько танков прошло по заброшенным окопам, где мы сидели. Проутюжив окопы, танки ушли, а мы, сжав кулаки от злости, глядели им в след. После этой утюжки нас оказалось только семеро, а десять человек навечно остались в окопах, раздавленные и засыпанные землей. Дальше, оставшиеся в живых, пошли на прорыв. Нас уже считали пропавшими без вести. Вот тогда моя мать и получила похоронную…»