«Ты нуждаешься во мне как в отце», – вдруг ласково сказал Роберто в ответ на мои очередные вопросы.

– Неправда! – проблема в следующем: я пытаюсь заменить Роберто целый мир. Сделать из него учителя, лучшего друга, половинку своей души плюс кучу всего в одном флаконе. Но я так долго жила без любви и заботы, что теперь мне страшно остаться без них даже на миг – как без воздуха для дыхания.

При этом я понимаю, что веду себя в корне неверно. Правильнее было бы распределить свою потребность в общении, тепле, советах и помощи между несколькими людьми, а не навешивать все это на одного Роберто. Потому что даже самый любящий человек рано или поздно не выдержит такой обузы. Что говорить, если даже родителей раздражает подобное поведение их собственных малышей, и они недовольно орут: «Да оставь ты меня в покое хотя бы на секунду!» – а ведь я не малышка и не родня Роберто! Но я в самом деле нуждаюсь в некоторой помощи сейчас, не понимая ничего в этой английской жизни. И не зная больше никого. Кому мне здесь еще довериться? Да, надо искать новый круг общения, чтобы не стать Роберто в тягость – но это так сложно! Другие люди, особенно здесь, особенно бывшие соотечественники так раняще равнодушны и подозрительны – и все заняты собственной жизнью. Им не до меня! Даже Оля с ее любовью к авантюрам таращилась на меня настороженно при всех ее улыбках и на предложение встретиться еще сослалась на занятость. Не соблазнили ее даже обещанные вкусности (я правда готовлю очень хорошо). В чем дело? Людям в РФ я обычно нравилась – кроме гопников, но они не в счет.

Все-таки заставив себя отлипнуть от Роберто, я выяснила, что в местной православной церкви службы по воскресеньям. Потом начала звонить по объявлениям людей, которые ищут друзей. Но из Лондона оказалась только Вероника 38-ми лет. Она сама предложила встретиться в церкви в после службы (отлично! Можно убить двух зайцев. И сэкономить): – Ты легко меня узнаешь: я блондинка, буду с 12-летним сыном. Тогда и познакомимся толком.

Я также дозвонилась до Дарьи, 26 лет. Оказалось, подружка ей нужна, чтобы весело время проводить. А то с ее графиком сложно заиметь подруг: работа вечерне-ночная, днем сон.

– А что за работа?

– Танцую я. Ну, стриптиз, короче. Но обычно топлесс. А совсем обнаженная – это только за отдельные деньги. И за них же сама понимаешь что. У меня несколько постоянных клиентов, неплохие бабки подкидывают. А то от мужа хрен чего дождешься, он сейчас без работы. Да, хорошо, что ты позвонила. А то даже выбраться не с кем по клубам. Свой уже так надоел! А ты где предпочитаешь отдыхать? – тут я ответила, что мне срочно нужно бежать. Но я перезвоню (это вряд ли. Даже при моей отчаянной нужде в подругах сейчас).

– Представляешь, я сейчас звонила по объявлению «ищу друзей». Эта женщина оказалась стриптизершей. Не понимаю я мужей таких дам!

– Это совершенно нормальная профессия, – Роберто пожал плечами, – клиентам запрещено прикасаться к танцовщицам.

– Ты так наивен! – в России я как-то раз с такой девушкой в общих гостях пообщалась: выяснилось, что стриптизерши обязаны спать с любым пожелавшим посетителем ночного клуба. «А если ты не хочешь?» – «Наш хозяин говорит «тебя никто не спрашивает». С бандитами лучше не спорить. Наверное, мне уже из всего этого не выбраться». Я запомнила исходящее от Полины ощущение безнадежности: оно было ужасно гнетущим.

– Это правда! – Роберто смотрел на меня строго.

– Ты что, большой спец по стриптизершам и проституткам?

– Нет. Я никогда не был с проституткой. Мне это не было любопытно. И я не хочу целовать женщину, которая меня не хочет. Кроме того, у меня всегда были подруги. Сейчас первое время в моей жизни, когда я один так долго. Но никто не смог заинтересовать меня за пять последних лет.