Вскидывает вдруг эта фея Любви на меня свои заплаканные фиолетовые глазищи, и ползком мгновенно (Я и пошевелиться не успел – не ждал!) подбирается к моей ноге, и хватает так, словно это её спасательный круг в штормящем море! И уж так она эту ногу мне обрыдала, так умоляла простить её, негодную девчонку, дрянь глупую, и ревнивую мнительную идиотку!..

А потом я услышал, что она – ну никак не заслуживает прощенья! И что её нужно наказать! Причём немедленно! И – не жалея!..

Пока я пытался вникнуть в логику происходящего, она вскочила, метнулась в чулан (есть у меня такой в рубке), вытащила оттуда швабру. Тут уж я совсем было решил, что мне каюк!

Она, однако, переломила ручку пополам, схватила черенок, и на коленях, в слезах и причитаниях, подползла (!) обратно, умоляя (Вот именно – умоляя!) наказать её, и поскорее! И посильнее!..

Палку она протягивала обеими руками, и чуть ли не насильно всунула мне в руку.

После этого подставила свою спину и снова просила – не жалеть её, подлую сволочь, злючую тварь, эгоистку, и мерзавку неблагодарную!..

Ну, я-то знаю, что нервных окончаний на спине андроида немного (вернее, их у них не бывает в принципе), поэтому не противился особо сильно – уже начал въезжать, что у нас за садо-мазохистские игрища начались. Кожу андроида почти ничем не повредишь и не испортишь. Ну вот я и приложил ей пару раз. Вначале несильно.

Ну а потом – как чёрт под руку толкнул! – выдал ей от души, так, что только всхлипывала, да дёргалась. А уж стонала… Призывно. Возбуждающе! (Ещё бы: знала и чуяла, как надо…)

И точно. Сработало это жутко эффективно.

Взял я её, «обессилено» распластавшуюся по полу, на руки, говорю:

– Мать. Открой чёртову переборку.

И потащил это «доверчиво прижавшееся» безутешно рыдающе-всхлипывающе-ластящееся ко мне д…мо опять в свою каюту. На любимую койку.

Она уж так «вписывалась» в меня всем телом, и уж та-а-акая была покорная, кающаяся, несчастная… Мягкая. А взгляд…

Можете не сомневаться – «наказал» я её как положено, и изо всех сил!

Проклятый второй Режим – он, похоже, ещё эффективней, чем Первый…

Но зато теперь-то я себя чувствовал королём: этот алгоритм поведения если и отличался от того, что стоял у «старой» Ивы все двадцать восемь лет, то лишь в смысле супер-подчинения, и великолепной настройки на все мои желания в смысле… Полного ублажения меня, Любимого Хозяина и Властелина.

Может, этот Режим списали с какой-нибудь Младшей Жены в каком-нибудь Гареме… Да ещё капитально обученной Камасутре и всем тонкостям мужской психологии.

Словом, следующие три дня у нас царили полная Гармония и спокойствие. Хотя…

Почему-то чувствовал я и какое-то… Разочарование, что ли, и… Стыд.

Словом – совершенно не так, как с Первой!

Ну а затем… Странно. Пошла – как бы рутина. Я бы назвал это прозой жизни.

Ко мне цеплялись по мелочам, и периодически тыкали в нос необустроенностью «Лебедя»: то, понимаешь, мойка у меня допотопная (Чёрт. А меня она тридцать лет вполне устраивала), то пылюки полный трюм (ну, тут она где-то права: не лазать же мне самому, или не заставлять Мать манипуляторами вытирать и протирать всю эту хрень влажными тряпочками…), то мебель (какая, к дьяволу, у меня – мебель!) стоит не эстетично, и не соответствует фэншую…

С придирками и капризами, впрочем, справлялся легко. Говорил: «Да, да, дорогая! Скоро купим новую мойку, вот только до супермаркета долетим… Вытрем… Вымоем. Переставим. Но – потом как-нибудь. Сейчас я (типа) сильно занят! А ты пока напиши список, чего нам нужно докупить в ближайшем порту…»

Но миниуборщика пришлось-таки извлечь из ангара, починить (Ну, это-то пришлось сделать Матери!) и запустить. Пока он пылесосил и оттирал застарелые пятна машинного масла, меня так и плющило: по-моему, нет ничего более ненавистного мужскому слуху и более страшного испытания для его терпения, чем гудение этого самого пылесоса!..