Единственное, о чем я просил Гордееву, – это о верности. И даже эту малость она не осилила мне дать.

Почему? Как можно было быть такой редкостной идиоткой? Ответы на эти вопросы мне еще предстоит узнать, вытянув из Каролины всю правду. Но это потом. Когда мы окажемся на Корте. Сейчас же я решаю, что пора прекращать подтверждать наш брак слюнообменом. Отрываюсь от ее губ и встречаюсь с зеленым взглядом, в котором теперь я не вижу ничего, кроме страха.

Правильно, милая. Бойся меня. Если это поможет тебе быть покладистой, то я могу стать твоим самым жутким кошмаром.

– Улыбнись, Кара, – увидев, как из уголков ее глаз вытекают слезы, тихо цежу я, надавливая пальцами на ее талию так, что есть вероятность вот-вот сломать. Мигом вынуждаю себя опомниться и нежно касаюсь горячей щеки, стирая с нее влагу. – Все должны думать, что это слезы счастья, – добавляю максимально мягким голосом, но не передать, каких трудов мне стоит оставаться добрым.

И Каролина явно считывает мой истинный поганый настрой, а также прокручивает в своей ветреной головке мои недавние угрозы. Пухлые губы тут же растягиваются в улыбке, и моя новоиспеченная жена укладывает руки на мои плечи, обнимая.

Надо же! Какая послушная. Непривычно до жути и ни хрена не удовлетворяет меня. Но Каролине об этом знать не стоит.

– Умница. Можешь, когда хочешь, – одобрительно шепчу я и награждаю ее коротким поцелуем.

Если бы взглядом можно было бы стрелять, то мои мозги уже красовались бы на костюме свидетеля, который стоит недалеко за моей спиной. Без труда выдерживаю искрометный взор моей «счастливой» жены и расплываюсь в широкой улыбке. Вот теперь я удовлетворен. Это будет веселая свадьба.

Так оно и получается.

Торжественная часть проходит ничем не хуже, чем недавняя свадьба Арины и Олега. Гости поздравляют нас, постоянно выкрикивают «Горько!», шампанское льется рекой, ведущий поддерживает веселую атмосферу на протяжении всего вечера, музыканты исполняют зажигательные треки, за исключением момента, когда мы с Каролиной выходим в центр зала для нашего первого танца. Тогда они распевают какую-то балладу, которую я знать не знаю. Но слова о бесконечной любви нас с Гордеевой знатно забавляют. Хотя теперь уже с Титовой. Нужно будет привыкнуть к этому новшеству.

К полуночи в зал выкатывают многоярусный свадебный торт. Мы делаем первые разрезы, кормим друг друга, как полагается влюбленным молодоженам. Хотя даже несмотря на нестираемую улыбку Каролины, по взгляду вижу, что она едва сдерживает себя, чтобы не затолкать мне вилку до самой глотки или не перерезать горло десертным ножом.

Умора. Нам обоим известно, что у нее кишка тонка кого-нибудь зарезать. Какой бы буйной и временами агрессивной Каролина ни была, по сути своей она до мозга костей добрячка с хроническим синдромом спасительницы.

Сколько раз я наблюдал по видео, как она спасала бездомных или потерявшихся животных и протягивала руку помощи незнакомцам – детям, взрослым, бомжам, алкоголикам и разок даже наркоману, валяющемуся на обочине трассы и страдающему от ломки. Он мог напасть на нее и сильно навредить в состоянии неадеквата, но Гордееву было не остановить. Она не могла бросить торчка на произвол судьбы и вынудила Андрея вызвать группу людей, которые помогли ей отвезти наркомана в клинику.

Рвение помогать и спасать каждую попавшую в беду душу, кажется, введено в эту девчонку внутривенно, а лишать кого-то жизни – противоречит всему ее нутру. Поэтому сколько бы в ее гневных глазах ни горело желание меня уничтожить, я знаю – она не сможет. Не осмелится. Спасует.