Он опешил, замолчал. Вышел из комнаты, позабыв прикрыть за собой дверь.

*

Клементина улыбнулась, вспомнив, тогдашнее выражение лица Оливье. Слава Богу, подумала, её перестало огорчать бесконечное брюзжание мужа. Продолжай она переживать об их не сложившихся отношениях, насколько тяжелее ей было бы жить!

Клементина смахнула коснувшуюся лица паутинку. Оторвалась, наконец, от берёзы.

Укорила себя за бездействие – взялась собирать ягоды. Одновременно задумалась снова, вернулась в воспоминания.

Она методично изнуряла себя работой.

К вечеру уставала так, что у неё не было сил говорить и двигаться. И всё равно через пелену усталости, застилавшую глаза, через недвижность мышц и безучастность разума пробивалось отчаяние – она чувствовала себя одинокой.

Северак и Рамболь, недавно ещё дарившие ей немало душевного тепла, теперь свои силы, свои порывы и устремления отдавали другой цели и другому человеку. И, думая о нём, Клементина с трудом справлялась с раздражением.

О существовании это «другого» человека она узнала от Северака.

– Отчего вы стали редко бывать дома? – спросила она его однажды.

Покраснела, сообразив, что причину этого, возможно, ей совсем не следовало бы знать. Однако Северак рассмеялся, заметив её смущение. Ответил весело:

– Мой друг, господин де Мориньер, прибыл в Квебек с одним из последних кораблей. И я очень рад этому. Я не знаю человека более целеустремлённого и настойчивого. Теперь я уверен, у меня совсем не останется времени на безделье.

– Будто бы до сих пор вы позволяли себе бездельничать, – пожала она тогда плечами.

Она не знала ещё, как часто это имя будет заставлять её досадовать

– Мне надо увидеться с господином де Мориньером…

– Я обещал господину де Мориньеру потренироваться с ним на шпагах…

– Мы с господином де Мориньером собираемся на Орлеанский остров…

– …в путешествие вдоль Святого Лаврентия…

– …на другую сторону Лаврентия – осмотреть пару заброшенных фортов…

И Северак, и Рамболь произносили это имя с раздражающим Клементину энтузиазмом.

– Я обещал…

– Мы планировали…

– На завтра назначена…

Это невозможно было слушать.

*

Клементина наполнила наконец корзину мичеллой. Провела в последний раз ладонью по тёмным, блестящим листьям, стелющимся по земле. Присела на поваленный ствол.

Взяла одну ягоду мичеллы в рот – та была совершенно безвкусной. Клементина улыбнулась, вспомнив ягоды другие – недавно ею открытые. Те были кислые, с лёгкой горчинкой. Красные, с плотной кожицей, они лопались на языке и заставляли Клементину морщиться.

Клементина тихо засмеялась – индианка, протягивавшая ей тогда в ладони горсть ягод, ожидала совсем другой реакции. Она причмокивала губами, цокала языком и всячески изображала удовольствие.

Произносила что-то странное:

– Сассаменеш, – твердила индеанка. – Сассаменеш6. Очень вкусно.

И Клементина не смогла её разочаровать. Она проглотила одну ягоду, потом вторую. Потом долго наблюдала за тем, как женщины готовили пеммикан – перетирали ягоды сассаменеш, смешивали их с сушёным мясом и жиром. Закладывали смесь в кожаные мешки.

– Зачем это? – спросила Клементина тогда.

– Зимой в долгих походах он даёт много сил, – отвечала важно индианка. – Очень хороший пеммикан7.

*

«Надо узнать, – думала Клементина теперь, лениво перекатывая кончиками пальцев ягоды в корзине, – где в этих местах собирают сассаменеш».

Клементина сидела, уговаривала себя – ещё немного покоя, и она отправится в обратный путь. Но неожиданный треск за спиной – будто кто-то очень тяжёлый прокладывал себе дорогу через кустарник – заставил её подняться раньше, чем она планировала.