Не нужно давать обещаний, особенно – сулящих выгоду, иначе это маленькое, но весьма разумное существо возьмёт тебя под уздцы и уже не отпустит. К слову, если у тебя нет примеров (имею в виду достойного отца или деда-героя) – тренируйся, учись быть примером. Это сложно, но ты же не думаешь, что крепкие мышцы можно получить за 2 дня в спортзале? С остальным – точно также. В любом случае – тренируйся быть.

Именно здесь проявляется последовательность как нельзя лучше: используй убеждение до тех пор, пока не станешь иным, оставаясь собой. Ты подумал о часах? Нет – это долгие дни, которые при огромном желании могут перерасти даже в годы.

Главное – не убивай свою волю: ведь без неё – у ребёнка не станет полноценного отца и все старания не будут напрасны – они будут не нужны.

Воля в данном случае понимается предельно – как твой внутренний вектор бытия. Эта фраза не привнесла в тебя ничего нового?

Тогда ответь на простой вопрос: что в жизни для тебя не приемлемо в принципе? Таких явлений не должно быть много: тебе придётся убрать общие запреты, как убийство или что-то подобное, поскольку это не только и не столько ты; также нужно удалить формальности хорошего тона и прочие клише поведения, оставив лишь то, что не нравится именно тебе.

Например, я ненавижу постоянно опаздывающих людей, потому как на самом деле им всего лишь плевать на других. А значит – они не личности, а индивидуальности, т.е. паразиты как бы это ни сводили в нужный формат.

Именно ответ на вопрос выше (о воле) и должен стать у тебя границей между первой и второй стадией регуляции поведения.

Принуждение: ребёнок должен понять, что за совершение проступка ему грозит наказание (и в редких случаях – премия, дар). Лучше всего – обозначить, какое именно наказание. При этом важно, чтобы само наказание не последовало: в большинстве случаев – именно убеждение должно стать крайней точкой, т.е. угроза – максимально приближенная к реальному исполнению по срокам, охвату и т. д. И главное – не нужно вселять панический страх.

Грамотное принуждение – отдельный рассказ, но я, например, всегда пробую разные методы: очень действует счёт, после которого наступит нечто «страшное» – можно даже не оговаривать, что именно, но что-то совершенно «опасное» для ребёнка (как ты понимаешь – с точки зрения самого ребёнка, а не реальности). Главное, чтобы он сам это понимал: по мимике, жестам, тембру голоса.

Метод этот использовал ещё великий А. Макаренко и, заметь, с беспризорниками, которые были не управляемыми вообще. Эту же методику применяю на своих детях – работает. Кроме того, можно пригрозить лишениями: например, часто вижу, когда ребёнок не хочет есть, ему говорят о том, что десерт он тоже не получит.

Не плохо, но лучше ещё донести до ребёнка, что он может не получить в итоге и суп: конечно, это очень тяжело – оставить собственного отпрыска без еды, но именно цельность жёсткости даёт мягкость общения, лишь бы не сводить её к жестокости6.

Это жестокое обращение?

Скажу нет, потому что миллиарды людей трудятся, чтобы на твоем столе был хлеб, соль и что-то ещё – вне зависимости от того, вырастил ли это на собственном поле или приобрёл в магазине. Всегда есть те, кто охраняют твою землю, кто создаёт новые технологии, сеет рожь или приобретает что-то у фирмы, где работаешь ты.

Труд всегда совместен. Поэтому ребёнок, который не понимает ценность еды и воды – самый опасный преступник, ведь в итоге он отпилит не сук, а корни древа своей же семьи. Иначе почему сегодня так много тех, кто не хочет (а на самом деле – боится) пустить эти самые корни?