Максим перестроился в правый ряд, пропуская шедший на обгон автомобиль, и лишь затем откликнулся:

– В таком случае скорее говорят «ни пуха ни пера».

Он запоздало сообразил, что это прозвучало слишком холодно, а ему вовсе не хотелось, чтобы у Ассии сложилось такое впечатление. Напротив, ее звонок даже тронул его.

Помолчав, она нарочито непринужденно, как показалось Максиму, заметила:

– Так говорят артистам.

– А я и есть своего рода артист, – парировал он, стремясь шуткой сгладить неловкость.

В салоне автомобиля прозвучал искаженный динамиком смех. Максим с облегчением вздохнул.

– Во всяком случае, в отделе расследований твои способности будут использоваться по истинному назначению, – снова заговорила она. – Я рада, что ты принял такое решение, даже несмотря на то…

Она осеклась, и Максим, не желая нового замешательства, решил дать ей понять, что эта тема его не смущает:

– Даже несмотря на то, что из-за этого мы расстались?

– Максим, ты прекрасно знаешь, что дело не только в этом, – спокойно возразила Ассия.

Бывший бойфренд молчал, так что она заполнила паузу:

– Ты же знаешь, я на тебя не сержусь. Я думаю, так лучше для нас обоих. И позвонила не для того, чтобы ворошить прошлое, просто хотела пожелать тебе… ни пуха ни пера.

Максим изобразил улыбку, которую она не могла увидеть. Он чувствовал, что она говорит искренне, и немного расслабился.

– Ты права. Ассия, ты потрясающая женщина. И то, что ты была со мной, мешало мужчине, который действительно этого достоин, добиться твоей любви. По правде сказать, я не уверен, что гожусь для семейной жизни.

Ассия была поражена этой речью – Максим никогда не был особенно разговорчивым и уж точно не делился тем, что у него на сердце.

– Не говори так. Просто я не та, кто тебе нужен, – возразила она.

Ей хотелось добавить, что, когда ему удастся избавиться от своих демонов, он найдет более подходящую пару, но она сдержалась и закончила разговор, прежде чем он успел поблагодарить ее за звонок.

Автомобиль с трудом преодолел подъем дороги, которая тянулась вверх на несколько сотен метров к плато, поросшему травой, на сколько хватало глаз, и по бокам прикрытому горными массивами Бож и Шартрёз. Прямая линия асфальта перерезала местность и, словно стрела, целилась вдаль, в некую громаду, имеющую очертания города.

По мере того как Максим приближался к месту назначения, его тревога усиливалась, а дыхание учащалось. По старой привычке он опустил взгляд на центральную панель, но тюбик с транквилизатором, обычно стоявший там, давно исчез. Чтобы добиться улучшения состояния, Максим выбрал более естественный способ: спорт и укрепляющий сон. До сих пор это помогало, и, уж конечно, легкая паническая атака никак не помешает ему действовать. Сосредоточившись на ощущении щекочущего ноздри свежего воздуха, он перевел взгляд вперед, на дорогу, и выровнял дыхание. Тучи в сознании вскоре рассеялись. Чего не скажешь о небе – его, казалось, навсегда затянуло облачным покрывалом. Характерная для этого времени года блеклость придавала атмосфере еще больше мрачности, а рекордно низкая температура предвещала скорый снегопад.

Максим съехал с автострады и свернул на улицу, в конце которой маячила крыша внушительного здания. Громада из бетона, стекла и металла на добрый десяток метров возвышалась над всеми окрестными постройками. Непропорционально огромная жандармерия Шамбери была словно растянута рукой великана.

Миновав автоматическое заграждение, Максим въехал на раскинувшуюся перед зданием парковку. Огромная стена центрального фасада закрыла желтоватое небесное пятно, которое скупо освещало день, и зловещая тень здания накрыла и Максима, и его машину.