– Лиза, прости, но мы уезжаем, на обед не остаёмся.

На её удивлённый взгляд лишь сообщил:

– Мы завтра уезжаем в Норвегию, а у меня ещё дела в Париже.

Лиза пожала плечами, дела так дела, с Глебом не поспоришь. Она обняла меня и постояла так, ей действительно было тяжело оставаться со своими думами о несбыточном.

Олег уже сидел в машине и кивнул Глебу, что-то готово, я это поняла. И мы поехали неизвестно куда по делам. Это оказался ресторан на корабле, который медленно двигался по реке, можно было рассматривать красоты Парижа и обедать.

– У тебя встреча в ресторане?

– Нет, это для тебя. Тебе понравилось гулять по набережной, и я подумал, что обед на реке доставит тебе удовольствие.

Мы сидели в отдельной кабинке, со всех сторон окружённой стеклом и берега проплывали перед нами вместе с домами, дворцами и набережными. Иногда я даже забывала есть, так всё было красиво, с погодой благо повезло. Я впитывала все картинки и говорила себе – запоминай каждый дом, мостик, всё, будешь вспоминать, выглядывая в непрозрачные окна дворца.

Олег долго говорил по телефону и отчитался перед Глебом:

– Для поездки всё готово, самолёт ждёт, окна есть. Сопровождение прибудет паромом.

– Окна, это как?

Он посмотрел на меня, усмехнулся, но ответил:

– Ты можешь выбрать время отъезда. У нас есть три времени вылета для самолёта.

Я удивлённо посмотрела на Глеба, он улыбался почему-то немного грустно. Появившаяся утром грусть так и осталась в его глазах, хотя они были совершенно синими. Грусть, не гнев, не раздражение или недовольство, а именно грусть. Что так его волнует?

– Значит, я могу сейчас сказать «сезам» и мы полетим в Норвегию?

– Говори.

– А твои дела?

– Ты моё дело. Но у меня для тебя есть сюрприз, поэтому предлагаю вылететь ночью.

Вопрос был готов сорваться с губ, я широко открыла глаза, но решила ничего не спрашивать, пусть будет сюрприз. Мы долго плыли на корабле, и мне удалось увидеть много интересного, поэтому, когда стали причаливать, я даже грустно вздохнула – хотелось плыть и плыть, рассматривая красоты. Поднимаясь по трапу на берег, я поймала тревожный взгляд Олега, они переглянулись с Глебом и посмотрели на меня.

– Что, что-то не так?

– Тебе понравилось?

Вопрос Глеба застал меня врасплох, он спрашивал напряжённо, не так, как спрашивают после экскурсии.

– Очень, так бы и плыла, всё красиво, но почему ты спрашиваешь?

– Я рад, просто волновался, вдруг не понравится.

Он действительно улыбнулся и обнял меня, прижал к себе и в машине опять держал за руку. Мы ещё какое-то время кружили по городу. Мне было приятно, что не было тонировки на стеклах машины, и я могу увидеть прохожих, маленькие уличные сценки, даже уловить разговоры, и, хотя я их не понимала, но чувствовала тональность и почти догадывалась, о чём они говорят. Иногда я замечала, что Глеб внимательно на меня смотрит, но он ничего не говорил, и я тоже молчала, просто радовалась возможности понаблюдать за улицами Парижа.

Сюрприз меня поразил, никогда не могла себе представить, что можно такое изобразить огнём. Мы приехали на какую-то поляну, был поздний вечер и уже темнело. Олег поставил машину у дерева, и Глеб помог мне выйти из машины. Он никуда не пошёл, встал за моей спиной и обнял, как бы прикрыл меня собой. Олег встал рядом. Я показалась сама себе такой маленькой рядом с ними, как с тем деревом, у которого мы стояли. И почувствовала силу, которая исходила от них, они её кому-то демонстрировали специально. Может из-за темноты, а может, действительно среди тех, кто собрался на поляне есть их враги, но они стояли как два боевых танка, нет, что-то больше, крейсера. Какая темнота, они же всё видят.