Накупавшись, я вышла на балкон. На столике уже стоял завтрак, лежала новая пачка сигарет. Почему-то вспомнила, что утро у меня обычно начинается с таблеток. Ничего, кровь будет чище, значит, вкуснее. А может хозяин дома любитель экзотических блюд и сейчас меня просто откармливают как бурёнок для более вкусного мяса?

А ведь я даже не знаю, как его зовут.

– Доброе утро.

А вот и хозяин, только вспомни черта.

– Наверное доброе.

Он видимо нажал какую-то кнопку, потому что над балконом опустилась конструкция напоминающая зонт, покрывшая тенью весь балкон. И опять в его руках был ноутбук.

– Я решил, что ты должна знать.

Это был репортаж центральных российских новостей о событиях в санатории. А потом показали тренера на больничной койке, который, к счастью, оказался жив, и девчонок. Они ничего не помнили! Последнее воспоминание – начало выступления Любочки! И, видимо, работники санатория тоже ничего не помнили, так как никаких фотороботов не последовало. Тут я всё поняла – ему нужен был живой свидетель его действий! На переговорах женщина из ФСБ сказала мне, что таких ситуаций по миру в этот день было много и везде все заложники убиты, нигде никаких свидетелей. Я одна на целый мир?! Мало того, что он оставил заложников в живых, пусть ничего не помнящих, так ещё и свидетеля увёл из под носа у всех! Мои мысли неслись, обгоняя друг друга, одна страшней другой. Меня будут искать все: как говорят – и наши и ваши. И ещё – я теперь ходячий повод для объявления войны. Вернее, война уже идёт давно, но скрытно, в тёмных переулках и осталась бы там, но они решили выйти из подполья, громко заявить о себе. Только сказано это было не для простого обывателя, а для тех, кто вершит судьбы и историю государств, и им не нужны свидетели. А военным генералам не нужен свидетель их решимости всех уничтожить, лишь бы победить. Аминь. Лучше пойти и повеситься самой.

Наверное, на этот раз все мои умозаключения были написаны крупными красными буквами на лице, потому что он сказал:

– А ты умнее, чем я предполагал. Ты же не боялась умереть там, в санатории, чего же боишься сейчас?

Он меня не убьет. Будет кормить, холить и лелеять. Пока я ему буду нужна в какой-то его интриге. Он прав, ведь я ещё там решилась на смерть и теперь мне бояться нечего – я уже тогда умерла. А вот эта мысль, которая тоже отразилась на моём лице, ему почему-то не понравилась. Он как-то помрачнел и резко захлопнул ноутбук.

– Я хочу показать тебе дом и познакомить с его обитателями. Через несколько минут я зайду за тобой.

Как он исчез, я даже не заметила. Всё померкло. Вчера, несмотря на ужасы воспоминаний и неясность ситуации, мне почему-то не было так тоскливо и до слёз обидно непонятно за что, как стало в этот момент. Эмоции не просчитать – никогда не знаешь, почему вдруг всё меняется в ту или иную сторону. Вместо того, чтобы радоваться, что есть хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне, я вдруг рухнула в омут какого-то жгучего, до слёз, отчаяния. И дело даже не в том, что я не очень уверена, насколько долго он будет задействовать меня в своей интриге и конец всё равно один независимо от победителя. Что-то очень глубоко личное было в этом отчаянии, совершенно не касающееся всей этой истории.

2

Мне казалось, что комнатам, залам и коридорам дома не будет конца. Зачем мне это показывать, если я никогда не смогу в этом лабиринте разобраться? В таких домах в каждой комнате должны лежать подробные путеводители со стрелочками жёлтого цвета, как можно из этой комнаты найти выход куда-нибудь. В общем – Эрмитаж итальянского разлива. Хорошо, что я надела тонкие джинсы, широченную блузку и мокасины и поэтому ещё могла передвигаться в пространстве. Поразительно, мне всё подходило по размеру, даже бельё. Меня что, измеряли, пока я валялась в бессознательном состоянии? Даже по подбору цветов всё понравилось. Интересно, кто же это организовал? Я так ясно представила, как хозяин дома размышляет, какого цвета мне купить белье, что даже улыбнулась. Хозяин дома заметил мою улыбку и тоже как-то повеселел. Когда он зашёл за мной, я сидела в кресле и смотрела в одну точку на картине и безуспешно пыталась применить технику по восстановлению душевного равновесия, даже глубоко дышала по счёту. Но ничего не получалось. В груди поселился кусок льда, и никакие техники не могли его растопить.