9

Удивительно, но в последующие дни Самуил не доставал меня никакими медицинскими процедурами. Появились Виктор с Олегом и по очереди выводили меня на прогулки по окрестностям дворца: Олег, молча, а Виктор, развлекая историями из жизни обитателей ближайших деревень. Про Глеба никто не сказал ни слова, а я гордо не стала спрашивать. У меня сложилось ощущение, что они исполняют чье-то указание насыщать мой организм кислородом в определенное время, всегда после обеда, видимо, чтобы калории не откладывались, или им просто мешало солнце. А после завтрака я продолжала вести светские беседы с Аароном. Из-за такого времяпровождения я едва находила силы поужинать и падала на кровать. Каждое утро на столике появлялся новый букет незабудок.

И я, в конце концов, не выдержала. Иногда во время прогулок мы встречали незнакомых молодых людей, похожих на тех, кто был в санатории. Мне стоило большого труда делать вид, что я их не замечаю: каждый раз цепенела и покрывалась корочкой льда. Однажды после такой встречи я спросила у Виктора:

– Это что – внешняя охрана?

Он помолчал, оглянулся вокруг и ответил мрачным голосом:

– Это бойцы Аарона.

– Они его всегда сопровождают? Зачем? Вряд ли кто-то посмеет на него напасть.

Виктор как-то грустно на меня посмотрел и долго молчал. Потом вздохнул и признался:

– Они охраняют тебя. Так он решил.

– От кого они могут меня охранять?

Он только пожал плечами. И я решилась.

– А что думает по этому поводу Глеб? Ведь это его дом и его территория.

Мой вопрос остался без ответа. Виктор долго смотрел на меня, а потом взял под локоть и повёл дальше.

Видимо, всё-таки есть цена всему. Мне не хотелось думать, что Глеб просто отдал меня Аарону, не хотелось и всё. В другой, прошлой жизни я бы сочинила массу разных ситуаций, как Глеб пытается меня вырвать из рук Аарона и, наконец, победив, мы с ним обнимаемся на фоне заката. Но сейчас, пережив многое сама и узнав об их способностях, я смотрю уже совершенно иначе. Даже если предположить, только предположить, что Глеб не хотел меня отдавать Аарону, возможности просто не было. Выстоять против него и его бойцов, которых, всего скорее, сам Глеб и готовил, шансов нет. Мне захотелось как-то передать ему, что я всё поняла, не важно – правильно или нет. А может, протянуть тоненькую ниточку к нему, даже если эта ниточка ему самому не нужна – она нужна мне. И я придумала, как это сделать.

На следующий день я надела светлое платье и приколола к нему цветок незабудки из свежего букета. Со мной пошёл Олег, и это усложнило задачу, потому что он всегда просто молча сопровождал меня. Пришлось изобразить, как я оступилась, и у меня появился повод попросить его взять меня на руки, потому что идти я сама не могу. Когда он принёс меня к Самуилу для осмотра ноги, я в благодарность отдала ему цветок. Олег посмотрел на меня как-то уж очень внимательно, но цветок взял. На следующее утро на столике появился букет белых роз. Меня поняли! По крайней мере, мне так хотелось думать.

Утренние разговоры с Аароном всё больше приобретали оттенок душевных бесед о жизни. Я сама ввела долю кокетства в наше общение – это помогало уходить от неудобных для меня вопросов. Иногда я даже позволяла себе игнорировать некоторые из них, переводя разговор на какую-нибудь другую тему, вроде красот Неаполя и итальянской музыки, которую он хорошо знал и с удовольствием о ней говорил, чем я и пользовалась. На наших встречах больше никого не было, видимо Самуила кормили отдельно. Уходила я первой, всегда в разное время: иногда мы разговаривали пару часов, иногда пятнадцать минут. Ни разу он меня даже не попытался остановить, только вставал и желал доброго дня.