– Сколько же ты берешь за свои услуги?

– Труа миль франк. («Двенадцать долларов!» – быстро прикинул я в уме).

– Неплохо…

– Но я делаю всё, – быстро вставила девушка.

– Прекрасно… но как-нибудь в другой раз! – я попросил гарсона принести ей пива и опять ринулся в пляс с танцовщицами балета.

На следующее утро мы покинули Сенегал. Лиловенькие девушки ворковали над нами, а динамики роняли какие-то неземные названия: «Мадам э месье, ну завон арриве а Уагадугу… Бобо-дуоласо… а Ниамей…»

Если воздух Дакара запомнился мне жарким – липким – гниловатым, то воздух Ниамея был сухим и пугающе жарким – плюс 46 градусов по Цельсию в тени!!! В машине было невозможно открыть окно – рот моментально пересыхал, и наступало удушье.

Мне отвели квартиру, где окна не имели стёкол – только жалюзи. От предыдущего доктора мне досталась собака по кличке Бим – волк, уменьшенный в два раза. Жуткий расист – прыгал на черных до уровня глотки, но только пугал – никогда никого не укусил. Идеальная собака. Мы ходили с ним пешком по берегу Нигера, переправлялись на другой берег на лодке и возвращались по мосту. Лодочник всегда дрожал от страха:

– Месье, если ваша собака меня укусит, я тот же час умру.

В первый же вечер меня потащили в бар отеля «Терминюс», находившийся в десяти метрах от моего дома. Там были та-а-а-акие шикарные проститутки, что я писал в Москву: «У местных проституток умные и одухотворенные лица профессоров. У некоторых наших профессоров тоже лица проституток… но не африканских – вот досада-то!»

Когда-то в армии я простучал многие часы в домино, а в посольстве СССР в Нигере все советские люди – от последнего коменданта до посла – убивали многие часы своей жизни в этой отупляющей игре.

Ещё мы пели… Любимая песня посла: «Ты ж мене пидманула».

Как врач, я пользовался, вероятно, наибольшей свободой передвижения. Меня знали во всех магазинах, лавках, ресторанах и барах маленького городишки. Я мог поесть-попить и сказать хозяину:

– Простите, я забыл кошелёк дома – занесу деньги завтра.

– Иль нья па де проблем, месье! (Нет проблем, месье.)

Если я обнаруживал случайно приглянувшуюся мне золотую безделушку в золотой лавке, я брал её со словами:

– Покажу жене, ага? – никогда не было возражений.

Но вот приехали русские футболисты. Мне поручили показать им город. Я провел одну группу футболистов по золотым лавкам – тогда грамм золота стоил 1 доллар США. Вернулись в отель. Другая группа спортсменов загорелась пошарить по лавкам. Пошли. Пошарили.

Сначала один хозяин золотой лавки мне говорит:

– Месье, один из ваших людей взял у меня кольцо и не заплатил…

Потом другой:

– И у меня…

Спортсмены спокойно говорят:

– Да мы даже знаем, кто эти кольца взял…

Быстро идем в отель. Говорю тренеру:

– Ребята должны извиниться под соусом: «Мы думали, что запрошенная цена включала и эти кольца» и заплатить за кольца.

– Ок…

Возвращаемся в золотые ряды. Меня встречает третий торговец со словами:

– Месье, у меня золотые вещи пропали!

– ??? – обращаюсь к спортсменам.

– Ага! – говорят…

– Платите!

– Доктор, вы уж послу не говорите… – просит тренер.

– Поздно, завтра весь город будет знать.

– Отправить их всех на нашу базу отдыха на берегу Нигера и держать там до отлёта самолёта, – распорядился посол.

В Ниамее врачевал хирург с Украины Полинкевич:

– Слава, я тут встретил чёрного парня, который работал в нашей миссии в столице Мали Бомако. Тебе «бой «не нужен?

«Боя» звали Мусса. Он был хороший работник, но не имел жены.

– А что ты один? – спросил я Мусу.

– Денег нет купить жену.

– Сколько стоит жена?

– Стоимость мешка риса… – «Сорок долларов», – прикинул я.