По узкому коридору он проводил меня в просторное помещение под крышей, главным украшением которого были превосходно сохранившиеся деревянные потолочные балки. Вдоль стен шли старинные, битком набитые книжные шкафы. Ни одного окна, зато в скошенном потолке – изящная люкарна в кованой раме. Сквозь ее выпуклое стекло виднелось белое лионское небо. Повсюду стояли фаянсовые горшки с орхидеями всех видов и цветов.

Мы уселись друг напротив друга в массивные кресла, обтянутые коричневой кожей. На работе я привыкла смотреть на собеседника через спасительный барьер письменного стола и сейчас чувствовала себя неловко.

Меня поразил яркий контраст между хрупкой красотой юных орхидей, населявших комнату, и морщинистым лицом старика.

Он хранил молчание, очевидно предоставляя мне право начать разговор.

Я сразу приступила к делу:

– Реми Марти сказал, что вы можете помочь… обрести новый характер.

Старик как-то странно посмотрел на меня. Вроде с сочувствием, а вроде и нет.

– Почему вы этого хотите? – спросил он.

Удивительно, но его хорошо поставленный низкий голос пожилого человека был по-юношески звучным.

И тут я решила открыться. Я рассказала о том, что со мной произошло, призналась, что не хочу дальше жить запертой в клетке страхов и нерешительности, не умея быть собой рядом с другими людьми, задыхаясь под привычной маской, скрывающей мое настоящее лицо. Призналась, что потеряла надежду и боюсь в одночасье лишиться работы и семьи.

Договорив, я выдохнула с облегчением. Казалось, я сняла со спины тяжелый рюкзак и положила к его ногам. Моя ноша больше не выглядела такой тяжелой, ведь ее было с кем разделить.

Старик долго молчал, глядя на меня проницательным взглядом. Я чувствовала себя так, будто он видел меня насквозь, и это отнюдь не было метафорой. Но странным образом этот душевный эксгибиционизм меня не особенно смущал.

– Вы уверены, что хотите стать другим человеком?

По правде говоря, меня все еще терзали сомнения.

– Я не уверена, но… мне бы хотелось узнать, как это происходит. Я ведь вас совсем не знаю и понятия не имею, как это делается…

Он как-то странно улыбнулся:

– Для начала надо быть уверенной в своем решении.

– Знаете, я не умею быть уверенной. Это как раз то, что я в себе ненавижу и что привело меня сюда.

Он глубоко вдохнул и продолжил:

– Я могу сопровождать вас в этой трансформации, но вы должны понимать, что это не игра.

– Да, я понимаю.

Еще один оценивающий взгляд. Может, он хотел узнать, достаточно ли у меня решимости? И насколько искренне мое желание?

– Вы знаете, в мире нет идеальных типов личности, каждый хорош по-своему…

– Давайте не будем вести политкорректные беседы. Я не идиотка. Достаточно посмотреть вокруг, чтобы увидеть совсем других людей: более решительных и харизматичных, или более оптимистичных и расслабленных, или просто спокойных и безмятежных. У меня нет ничего из этого. Ничего.

Я вдруг поняла, что очень злюсь и слова мои продиктованы не чем иным, как злостью.

Старик молча наблюдал за мной. Его лицо оставалось бесстрастным.

– Для меня это большая работа, а я не люблю работать без отдачи.

– Я понимаю. Сколько это будет стоить?

Он улыбнулся:

– Я говорю не про деньги. Мне не нужно от вас ничего материального, это противоречит уставу братства. Но, учитывая мой возраст, я предпочитаю распоряжаться временем с умом, а не тратить его на… любопытствующих. Поэтому хочу сразу предупредить: если вы примете решение изменить характер, это наложит на вас некоторые обязательства.

– Что за обязательства?

– Идти до конца. Вы не сможете вернуть себя прежнюю.

Внутри у меня все похолодело: назад пути нет.