Что за фамилия? Откуда я знаю! Я вообще о нем ничего не знаю, разве что только одно – как хорошо он целуется. Он вообще ничего о себе не рассказывает!

«Больше не буду общаться с ним, если он так и будет продолжать шифроваться», – решила я, хотя на самом деле с трудом могла представить, как вернусь в жизнь, где каждый мой день не наполнен ожиданием этого Мистера Внезапность.

Следующее его появление не заставило себя долго ждать.

На следующий день я ждала его, открывая дверь подъезда, но увы, никто меня не поджидал. Зато когда я возвращалась с занятий испанским языком, меня удивил звонок с незнакомого номера. Сердце екнуло, но лишь на мгновение. Это не Костя. Я ведь не давала ему свой номер.

– Алло, – осторожно произнесла я в трубку (надежда, как известно, умирает последней).

– А я тебя вижу, – раздался голос. Его!

– Где ты? – я стала оглядываться, но тут на моё плечо опустилась рука.

– Ты следишь за мной что ли? – надела на лицо маску возмущения я, хотя на самом деле была страшно рада его увидеть.

– Ещё чего! Мне кажется, это ты за мной следишь!

– Я не могу за тобой следить хотя бы потому, что совсем ничего о тебе не знаю.

– Как это ничего? Как зовут меня знаешь? Номера машины?

– И всё?

– В наше время этого более чем достаточно, чтобы узнать всё до седьмого колена.

– Не в моем случае.

– А ты на кого учишься?

– «Сервис и туризм».

– Понятно. И нигде не была.

– Не у всех есть возможность покорять мир с пяти лет. Может быть, я за тем и пошла, чтобы этот шанс получить.

– Ясно, – просто ответил он.

Мы молча смотрели друг на друга, и наконец он сказал:

– Ладно, могу отвезти тебя в одно место, которое расскажет обо мне куда больше, чем я сам.

– Интересно, – заинтригованно протянула я. Разве бывают такие места?

Через двадцать минут мы подъехали к обычному шестнадцатиэтажному дому в новостройках, и я удивленно оглядела площадку, затем взглянула на Костю. Он сделал вид, что не заметил этого и направился к двери подъезда.

– Куда мы идем? – окликнула его я.

Не собираюсь я шляться по чужим подъездам! Кто знает, что у него на уме!

– Только не говори, что ты боишься, – на ходу, не оглядываясь произнес он.

Вот так и попадают в ловушку глупые дурочки.

«Ладно», – решила я и последовала за ним.

Лифт привез нас на тринадцатый этаж.

«Хорошее начало», – подумала я, ожидая, пока он откроет дверь.

– И чем мы будем здесь заниматься?

– Явно не тем, чего бы тебе хотелось.

Я едва не подавилась воздухом.

ОН МЕНЯ ДОСТАЛ!!!

– Проходи, – он бросил ключи на полку. – Вот здесь кухня, там моя комната, прямо гостиная.

– Ты один живешь? – проглотив необоснованные обвинения, поинтересовалась я.

– Да.

– А родители?

– Сейчас на даче, летом в квартире неподалеку.

– Это съемная?

– Нет.

«Неплохо живут, значит», – отметила я.

Костя скрылся на кухне. Я лишь мельком, из коридора, оглядела его комнату: диван, захламленный стол, полка с коллекцией игрушечных автомобилей, книжный стеллаж, шкаф, гитара (серьезно?).

– У меня тут творческий беспорядок, я не готовился к приходу гостей, – заметив меня на кухне, сообщил Костя.

– Я люблю всё, что связанно с творчеством, даже если это бардак, – пошутила я, усаживаясь на высокий стул. – А кормить меня будешь яичницей? Или пельменями?

Он улыбнулся.

– Лучше закажу пиццу. Нельзя травить людей на своей территории. Во-первых, это принцип гостеприимства, во-вторых, серьезная улика.

– Ты говоришь как юрист.

– Я и есть юрист, но только по образованию, не по призванию.

Ну вот, хоть какая-то информация.

Через двадцать минут привезли долгожданную пиццу. За это время я успела выведать, что учиться на юридический факультет Костя пошел по требованию родителей, но быстро понял, что с его желаниями эта действительность не имеет ничего общего. Доучившись до конца и пару раз чуть не вылетев за неуспеваемость, он положил на стол родителям свой диплом и сообщил, что отныне будет заниматься тем, что ему интересно. Протесты и ухмылки не воспроизвели должного эффекта, и на собранные на подработках во время учебы средства он вместе с другом открыл мастерскую – такую маленькую и обшарпанную, что назвать мастерской её было сложно. И стыдно.