– Почему твой ник содержит слово якудза?

– Не знаю, мне нравятся эти иероглифы.

– Ты точно обычный человек? Не бандит?

– Нет. Я мирный гражданин Японии. Ты можешь доверять мне.

– Я попробую.

Отложив телефон в сторону, я посмотрел на часы, сон постепенно накрывал мой усталый разум.

Утро началось с крика отца, который ворвался в мою комнату.

– Подъём!

– Кого – то убили? – Я смотрел на его расплывчатый силуэт, возле зеркала.

– Да. Я же говорил, что сегодня мы идём поминать Абэ – сана. Ты забыл?

– Нет, – потерев глаза, силуэт отца стал более чётким.

– Собирайся, через десять минут, жду в машине.

Из тёмного у меня был только малиновый пиджак, спереди, на кармашке была незаметная надпись "Откосить в нашей жизни можно хоть от чего, кроме смерти. Она сама с косой".

Сев к отцу на передние сидение, я надел чёрные очки.

– Сними, не позорься, – он сорвал их, и швырнул назад.

– Почему?!

– На похороны нельзя приходить в таких очках. Ты на подиум собрался? Где такой костюм откопал?

– Где надо, – я недовольно фыркнул.

Дорога была некомфортная, с моим отцом даже солнечный день, можно считать провалом.

– Приехали. Когда подойдёшь к воротам, поклонись, ниже обычного.

– Как?

– Наподобие sumanai.

– Но этот поклон же…

– Замолчи, и делай так, как говорят взрослые.

– Так точно, господин надзиратель!

– Не корчи рожу, смотреть тошно. А это ещё что?!

– Надпись.

– Надпись?? С ума сошёл такое одевать. Закрой платком, – отец закрепил его на моём кармашке.

Перед тем, как сесть за стол, надо было подойти к портрету покойника и тоже поклониться. Рядом с цветами и венками стояла жена этого мужчины, и два его сына.

– Можно было надпись красивую набить на банке с прахом: "С утра умер – весь день свободен". Как вам?

От моих слов женщина начала плакать ещё сильнее, я хотел её успокоить. Взяв женщину за руку, кто-то сзади схватил меня за шиворот.

– Убери руки от госпожи Абэ, – прозвучал голос охранника.

– Оке – е – ей, – я поднял обе руки вверх.

– Извинись! – Продолжал этот тип.

– Извините, – я поклонился. – Но это же хорошее предложение, не так ли? – я посмотрел ей прямо в глаза.

– Что ты творишь, дурак?! – отец дерзко ударил меня по спине. – Простите, госпожа Абэ. Это мой оболтус. Простите, – он ещё раз низко поклонился.

Мы сели за низкий стол, официант разлил всем сакэ.

– Пап…

– Замолчи, я уже пожалел, что взял тебя с собой.

В зал зашёл пожилой мужчина, он что-то говорил, потом началась минута тишины. Она длилась десять секунд, у меня зазвонил телефон, я хотел незаметно сбросить, но получилось наоборот. В трубку кричал Орибэ. Его речь нельзя было назвать внятной, но некоторые поняли. С восьмой попытки, я сбросил и отключил мобильник.

– Засранец, дома будет серьёзный разговор, – сквозь зубы просипел отец.

– Никто и не понял.

Он надавил мне на ногу, от боли из моих глаз, едва не потекли слёзы.

Я старался не пить много сакэ, а больше есть. Мне очень понравился грибной суп и салат из тунца. Всю закуску со стола съел я. Когда отец отлучился, я остался сидеть один с пятью мужчинами.

– Знаете, Буддизм все-таки не религия. Ничто не может называться религией, пока не повлечет смерть миллионов, – я посмотрел в свою тарелку. Один из мужчин улыбнулся, но остальные сидели с каменными лицами. Тогда, я решил рассказать другую шутку. – Если тебя кто-то напрягает – расслабься и забей. Ногами. До смерти.

– Это же звучит, как тост, – сказал мужчина в синем галстуке, и налил сакэ.

– Цкуру, можно просто Цу.

– Рэма.

Другие тоже выпили с нами.

– Так, ты сын Тикары?

– Ага. Весь и полностью.

– Мы тебя впервые видим.

– Я не часто на такие вечеринки хожу. Кхм, точнее вечера или как там…