Жертвой я буду называть человека, который плохо относится к себе и ждет того же от мира. Его роль по жизни чаще всего пассивная – он плывет по течению. Внимание Жертвы всегда направлено вовне: она ищет, кто виноват в ее проблемах. Ей кажется, что происходящее вокруг не слишком поддается контролю. Когда-то она развила сверхспособность угадывать чужие чувства и настроения, а теперь ждет этого от других, потому что для нее именно это и есть доказательство любви. «Я что, должна ему сказать, чего я хочу? Тогда мне это уже будет не нужно!» – эти слова я бы поставила первыми в десятке самых популярных жертвенных высказываний. Зато если другие о чем-то просят, Жертва осуждает их и стыдит – ей ведь так нельзя.

Эта позиция похожа на положение человека, который стоит перед шведским столом и берет только макароны и хлеб с маслом, в то время как другие, не стесняясь, угощаются рыбой фугу, морскими гребешками с икрой белуги, белыми трюфелями и фриттатой с лобстером. Почему же наш герой берет только макароны? Ему неловко. Кажется, это все для кого-то другого, а вдруг им не хватит, если я возьму, а вдруг они подумают, что я – хапуга и эгоист, выскочка? Как они на меня посмотрят? Да и вообще стыдно есть такие деликатесы, когда не у всех есть возможность.

И вот уже «едоки деликатесов» начинают вызывать раздражение у Жертвы. Это с ними что-то не так: нужно быть скромными, делиться, быть хорошими людьми. Вот я – хороший человек. Они же видят, как я все им оставляю.

И тут накатывает следующая волна неприязни: они что, не замечают? Почему они сами не предложат мне алмазную икру, ведь я же вон какой хороший. Такие эмоциональные качели никогда не останавливаются: от идеи собственного превосходства до ничтожности, от восхищения теми, кому «можно», до ненависти: «Эгоисты!» А знаете, что самое главное: он или она точно так же могут взять эту алмазную икру, но не разрешают себе. И оттого злятся на тех, кому «можно». Это беда человека с глубинной детской травмой, о которой мы подробно поговорим в главе 3.

Если подытожить: человек с мышлением жертвы уверен, что ресурсы (деньги, любовь, алмазная икра в конце концов…) ограничены и выбора нет. Он ничего не просит, делает что говорят, не возражает, не высказывает своего мнения, не ценит себя. Такие люди чаще всего принимают решения из страха – страха осуждения, критики, отвержения, страха совершить ошибку и еще десятка других страхов. В отличие от Жертвы человек с мышлением изобилия уверен, что ресурсов хватит на всех. Поэтому он легко берет и отдает.

Психология Жертвы – это набор автоматических реакций, суждений и убеждений, которые стали ответом на «нелюбовь». «Нелюбовь» – это «Терпи!», «Побили – значит, заслужил(а)», «Закрой рот», «Хочешь – перехочешь», «Не смей перечить». Психологи сказали бы, что жертвенность – это адаптационный механизм, то есть то, что когда-то помогло нам адаптироваться в не самых благоприятных или даже самых неблагоприятных обстоятельствах. В будущем такие люди зачастую начинают жить как роботы: ходят на работу, в загс, в роддом – а на самом деле внутри пустота, зияющая дыра, в которой темно и иногда гуляет сквозняк. В такой жизни нет ни любви, ни смысла.

Когда ты не любишь себя, ты отчаянно ждешь, чтобы тебя любил кто-то другой, чтобы он закрыл наконец эту «дыру». И в то же время все равно не можешь «напитаться» этой любовью, не веришь, что достоин ее. Поэтому Жертва легко принимает на свой счет все плохое и с большим трудом – хорошее. Ей кажется, что все прекрасное случайно и быстро закончится. Все эти умозаключения помогли нам выжить там и тогда, но топят нас здесь и сейчас. Жертвенные паттерны неочевидны и оттого коварны. Их сложно не то что признать, а даже заметить.