Похоже, отец тоже ничего не слышал, о Баллиштейне, потому что оглянулся на лорда Кавендиша, первого советника, который скромно стоял за его креслом. Кавендиш тут же сделал шаг вперед и что-то шепнул на ухо моему отцу.

- А! Вы – посланник из Норсдейла! – просиял отец. – Так бы и сказали!

- В ваших краях Баллиштейн называют Норсдейлом, - сдержанно подтвердил сэр Эдейл.

Его конь беспокоился, перебирая копытами и закусывая удила, но рыцарь удерживал его около нашей ложи и упорно смотрел куда-то в небо.

- Если вы предоставите верительные грамоты и подтвердите просьбу короля, я не имею ничего против этого брака, - важно сказал отец. – Тем более, если это желание победителя. Но такие вопросы не решаются на ходу. Прошу вас быть моим гостем. И сегодня вечером, после праздничного пира, мы обсудим предложение милорда Сомареца.

- Норсдейл!.. – почти прошипела Ольрун, глядя на мать, как будто она была виновата в том, что король захотел именно меня.

Леди Готшем сидела с каменным лицом, но я чувствовала, что в эту минуту она очень жалела, что не сплавила меня в монастырь месяц назад.

Даже я – не изучавшая геральдику и историю королевств, знала о Норсдейле. Земли нашего короля Альфреда граничили с Норсдейлом на севере, и тамошний король приходился его величеству Альфреду то ли троюродным дядей, то ли пятиюродным братом. Они воспитывались вместе, и долгое время король Норсдейла жил в замке Альфреда и был его верным другом и соратником. Говорили, что у них там, на севере, драгоценные камни валялись под ногами, как простые булыжники, а золотым песком посыпали дорожки в саду.

И вот этот король затребовал меня в жены?..

Я испытующе посмотрела на сэра Эдейла, но тот уже благодарил отца за честь и обещал к вечеру приехать в Санлис со всей миссией. Он развернул коня и погнал его к выходу с ристалища, а зрители бросали под копыта цветы. Дамы щедро бросали и рукава вместе с цветами, но рыцарь не поймал ни одного.

Не успел победитель покинуть ристалище, как Ольрун громко зашептала матери:

- С чего это король захотел Кирию?!

Леди Готшем не ответила и опустила ресницы, сидя очень прямо, разглаживая платье на коленях.

- Папа! – чуть не плача воззвала к отцу Ольрун, не дождавшись ответа от матери. – Почему Кирия?!

Но тот пожал плечами, улыбаясь:

- Откуда же я знаю? – весело сказал он и прищелкнул пальцами, приказывая, чтобы ему подали вина. – Породниться с Норсдейлом, это великолепно! Такими предложениями не разбрасываются.

- Наверное, король просто не знал, что Кирия – незаконнорожденная! – Ольрун говорила достаточно громко, чтобы ее могли услышать придворные, находившиеся в ложе, и леди Готшем положила дочери руку на плечо, призывая успокоиться.

Но Ольрун сбросила ее руку, голос у нее зазвенел, как от слез:

- Он просто не знает, - повторяла она на разные лады. – Просто не знает! Он думает, что она – законная и старшая! Папа, вы обязаны сказать, что законная и старшая – я!

- Поговорим об этом после, - было видно, что отцу не хочется ссоры, а она явно назревала, потому что леди Готшем приняла вид оскорбленной святой, и я уже догадывалась, как она напустится на отца по возвращению в замок, убеждая, что с королем лучше устроить брак одной из её дочерей, а с меня достанет и простого рыцаря.

Слушая хныканье Ольрун и смешки отца, я не произнесла ни слова, потому что еще не знала, что должна сказать. Собственно, я не знала и что должна делать. С некоторых пор всё в моей жизни пошло как-то странно, словно нырнув в ручей Феи, я вынырнула в другом мире, так не похожем на мир, в котором жила раньше.