— Не приведи Господь, — шиплю тихо-тихо.

— Слышите, лейтенант, моей рыжей бестии невтерпеж. Шипит, кусается, так и просится на прилюдную порку, — запрокинув голову, смеется так, что кажется ему на весь мир плевать, кроме себя.

— Коль, ты чего делаешь? С молодежью решил поболтать? — около нашей троицы материализуется высокая фигура ещё одного полицейского. — У нас вызов. Грабёж. В пяти минутах от нас. Если ничего серьёзного – отпускай. И, молодёжь, ведите себя потише, — предостерегающе поднимает указательный палец вверх.

— Слышишь, рыжик, всё-таки придётся достать из твоей сумочки кляп.

Закрыв лицо ладонями, желаю провалиться сквозь землю. Наверное, про таких людей говорят «язык без костей». Всё-таки дам Сонечке некоторые сведения, чтобы провела психоанализ этого типа. Может тут кроется заболевание, а я его рассматриваю с другой точки, относящийся к здоровым людям, что «дружат с головой».

— Лучше оставьте свои игры до дома. В такое время ещё мамочки с детьми могут в парке гулять.

— Мы больше так не будем, — под удаляющиеся шаги полицейских молюсь всем богам, чтобы этот наглец сгинул в преисподню, где его самое место. Жаль, этого не происходит.

— Не загипнотизируешь, ведьма, — наклоняется он, расставляя руки по обе стороны от меня. — Какие еще фокусы мне покажешь? — вдавливает лбом в мою переносицу. — Что-то скучно становится.

— Думается мне, что тебя от самого себя несёт, — такой жаргон я слышала от парней, когда те переговариваются между собой. Может с ним общаться надо на его языке? Может отстанет от меня по-хорошему?

— Покажи язычок, — надавливает на край уголка моих губ большим пальцем. — Не раздвоенный, — хмыкает, привалившись к стволу дерева боком.

Я потрясённо смотрю на парня, сглатывая вязкую слюну. Что это было? Почему он полез в мой рот? Он точно болен!

— Кто тебе позволил ко мне прикасаться?! Кто ты такой?! — срываюсь вновь на крик. — Никогда не прикасайся ко мне без моего разрешения! Никогда, слышишь! — похоже, это был мой максимум на сегодня. Больше нет сил сопротивляться или куда-то бежать. Из сосуда выкачана вся энергия. Отбиться не смогу. — Выполни просьбу Кирилла. Отвези меня домой, — вспомнив о зажатой в пальцах пачке влажных салфеток, принимаюсь вытирать рот.

— Я, Марат Рахманов, рыжик, — он отталкивается от дерева, задевая меня плечом. — Ножками дойдёшь? Или от истерики рухнешь без сознания? Если второй вариант: я проведу детальный осмотр каждого сантиметра твоего тела.

— На мотоцикл не сяду, — бурчу под нос, вспоминая страшные аварии, зафиксированные моей памятью из новостных выпусков по телевизору.

— Топай ножками, — пожав плечами, парень идёт обратно к дороге, а я плетусь по инерции следом за ним.

Дойдя до мотоцикла, Марат сразу садится на него, одевая шлем.

— У меня были другие планы, Марат. Какао и булочка с корицей, возможно, две, — шагаю по тротуару, вновь напевая песню. Пусть, думает, что хочет.

— Рыжая бесстыжая, — слышу шаги за спиной. Оборачиваюсь. Крепкая ладонь насильно хватает мои немного охладевшие пальцы, больно стискивая. — Ненавижу.

— Что?! — давлюсь воздухом от возмущения.

— Какао и корицу, — он тащит меня вперёд, как танк. — Горячий чаёк и бутер с колбасой, вот, где идиллия, — скалится в ответ. — Все остальное фуфло.

— Ты невозможен, — упираюсь пятками кроссовок в асфальт, но куда там. Он и не замечает моих потуг.

— Так и скажи, что нравлюсь? — тормозит, буравя взглядом. — Смотришь на меня так, будто сожрать готова. Прям, как сейчас.

Ступор. Блокировка речевого аппарата. Анализ. Откат. Осмысление. Даже, если и нравится, то я никогда ему не признаюсь. Он высмеет меня. И будет продолжать потешаться в присутствие Ронни и Кирилла.