– Ой, всё, Обертон, – кривится мастер Киртис и нетерпеливо отмахивается от нас. – Веди. Все ко мне, живо! Значит, так, насчёт случившегося…

Последнее относится к адептам, которые начинают подтягиваться к наставнику, позабыв о нас. Нортан делает шаг, оказываясь вплотную ко мне, касается моего здорового плеча, произносит тихо, чтобы слышала я одна:

– Идти можешь? Или пойдёшь на ручки?

14. 6.2

– Смогу! – смотрю на него хмуро и отступаю назад.

Надеюсь, он не станет опять хватать меня при всех? Но Нортан слишком пристально взирает на моё плечо, и то, что он видит, явно ему не нравится, потому что дальше происходит совсем уж странное:

– Идём, Ханни, – произносит тихо, так, чтобы слышала только я. – Не могу на это смотреть. Вот же бескрылая бестолочь!

Ворчит себе под нос, когда мы удаляемся от остальных, шурша под ногами разноцветными камешками турмалина. Зажимаю здоровой рукой повреждённое плечо. Как же щиплет! Ещё и этот мерзавец обзывается!

– Уж извините! – оскорблённо поджимаю губы. – Вообще-то, я первый раз видела гарпий!

Он поворачивает голову и хмурится, потом его лицо озаряется пониманием:

– Я не про тебя, булочка, – вздыхает и убирает руки в карманы брюк. – Киртис накосячил, ты ни при чём.

Он что-то ещё говорит, но я не вслушиваюсь. Мысли шумят в голове так громко, что перекрывают собой все остальные звуки. Мне не по себе от этой его фразы. Ведь именно так он меня иногда называл в той, прошлой жизни. И как, каким образом всё повторяется вновь?!

– Почему булочка? – спрашиваю хрипло. Глупый вопрос, наверное. Глупее не придумаешь. Кажется, мне нехорошо.

Запинаюсь и чуть не падаю, но Нортан тут же подхватывает меня на руки.

– Я сама, сама! – пытаюсь упереться локтями в его твёрдую грудь.

– Хватит! – рявкает строго, но в его голосе я отчётливо слышу страх. – Пришли уже!

И правда.

Отпинывает серую железную дверь, которая открывается с протяжным скрипом.

Внутри полутёмное помещение с длинными скамьями вдоль стен. Приёмный покой для посетителей. Как-то раз Юэн сломал себе ногу, и мы с Агнес его навещали. Поэтому обстановка мне немного знакома.

Голова кружится и тело какое-то ватное. Дурацкие гарпии! Кажется, от меня несёт тухлятиной и гнилью, где он там унюхал булки?

– Есть кто? – рычит Нортан.

Слышу шорохи и какую-то суету.

– Лорд Обертон? Ох, матушка! – дрожащий голос миссис Олынь, нашей целительницы. – Ох! Сюда, сюда кладите на кушетку! Что…

– Это гарпии. Есть у вас противоядие?

– Конечно! Много не храним, только на экстренный случай.

– Это он и есть.

Пока миссис Олынь гремит склянками, Нортан в двух словах объясняет ей, что стряслось. У меня уже даже нет сил, чтобы открыть глаза. Чувствую невесомое прикосновение тыльной стороны руки к своей щеке, а затем его сменяет резкий запах трав и шёпот целительницы.

– Сейчас, сейчас. Вот так, – чувствую, как мою голову приподнимают тёплые маленькие руки миссис Олынь, в рот льётся холодная горькая жидкость. – Вот так, деточка, давай, ещё, ещё. Конечно, это не ягодный пунш, но что поделать. Теперь обработаем раны. Милорд, вы можете не беспокоиться…

– Я подожду снаружи.

Звук удаляющихся шагов. В голове постепенно проясняется. Боль стихает.

– Ауч! – шиплю, когда миссис Олынь касается моих ран на груди тряпочкой, смоченной травяным настоем.

– Терпи, моя милая. Рану надо промыть и перевязать. Тебе повезло, что быстро здесь оказалась! Яд из когтей гарпий опасен. Помедлила бы чуть дольше – заработала бы паралич. После него восстанавливаться намного дольше и не всегда можно обойтись без последствий.

Когда Миссис Олынь заканчивает с перевязкой, я чувствую себя лучше и уже без труда сижу на кушетке, свесив ноги. Рваная рубашка и портупея крылоборца лежат рядом. Из всей одежды на мне только обтягивающие форменные чёрные кожаные брюки. Грудь и плечо перемотаны тугими бинтами.