– Фи-и-и-л…

Он беспощадно изнасиловал языком клитор. Вита закричала. Филипп ухмыльнулся:

– Тише, девочка, в доме полно гостей. Еще подумают, что я тебя здесь убиваю.

– Ты и убил, – промурлыкала Вита, – теперь воскрешай. Только сними уже одежду.

Но Филипп не торопился. Он беззастенчиво рассматривал заласканное им лоно и губки, влажные, сочные, припухшие. Вита хотела свести ноги. От его взгляда она снова почувствовала, как нарастает возбуждение.

– Нет. – Филипп погладил ее по бедру. – Лежи так.

Он встал с кровати, расстегнул рубашку и ремень, не отрывая взгляда от ее открытого, истекающего соком лона. Внимательно изучал нежную алую плоть, будто видел ее в первый раз.

Вита задышала чаще. Она и не думала, что можно так трепетать от одного взгляда, от осознания: ее хочет мужчина. Ее мужчина. Филипп. Дьявол. Самый страшный бандит в этом городе больших денег, растоптанных грез, разрушенных воздушных замков и разорванных на куски розовых пони. И большинство этих замков разрушил он сам, а пони отрубил головы. Филипп снял рубашку, и у Виты перехватило дыхание. Нет, никогда она не устанет им любоваться. После месяцев, когда она боялась поднять на него взгляд, теперь каждую ночь она с голодной алчностью впитывала его черты. Рельефные плечи, жесткие кубики на животе, широкую, такую надежную грудь, на которой любила засыпать, убаюканная его ласками. Впервые чувствуя себя в безопасности, уверенная в том, что нужна ему так же, как он ей.

Вдруг показалось, что все это ненастоящее, что не заслужили они своего счастья, не выстрадали. Ведь нельзя быть такой счастливой, когда стала женой такого опасного и страшного человека. Ее счастье на чужой крови и костях построено, кто-то умер, чтобы она к алтарю сегодня пошла. И кольцо. Спину будто ледяной ладонью погладили. Так и видела, как падает на ковер тонкое обручальное кольцо Филиппа, будто она сама к нему беду звала.

В первую брачную ночь она со всей ясностью осознала, что ее счастье хрупкое, как тонкий, едва схвативший реку лед, ступишь неосторожно и погибнешь.

Вита почувствовала, как внутри все напряглось, когда Филипп снял брюки и боксеры. Его член был готов заполнить ее. Такой большой, что Вита до сих пор никак не могла понять, как принимает его в себе каждый раз. Хотя она знала его вкус, брала в рот, сначала потому, что Филипп приказывал ей, потом потому, что сама хотела. Обхватывать губами шелковистую головку, облизывать, как леденец, мощный упругий ствол, смаковать соленое семя.

– Фи-и-и-л, – протянула Вита в нетерпении. Облизнула пересохшие губы.

– Хочешь его, девочка?

Вита кивнула.

Филипп разорвал упаковку презерватива и натянул резинку на член. Пока Вита кормит Тимку грудью, гормональные препараты ей нельзя, а рожать снова после тяжелой беременности еще рано. Врач рекомендовал выждать два года, а лучше три.

Да уж, в его жизни многое поменялось с появлением Виталины. Презервативами он пользовался в последний раз в дни буйной молодости. С первой женой и любовницами никогда.

Филипп забрался на кровать, лег между ее широко разведенных ног. Впился поцелуем в губы, трахая языком ее рот, как до этого трахал клитор.

– Сама, – выдохнул Филипп. Вита разочарованно застонала, просунула руку между их разгоряченными телами, нашла его член, некрепко сжала. Филипп тихо зарычал. Вита направила его в себя. Положила ладони на ягодицы Филиппа и сжала, одновременно двинув бедрами ему навстречу, принимая.

– Девочка. – Филипп слегка прикусил мочку ее уха. Вита выгнулась дугой, задохнувшись от страсти. Провела ладонями по мускулистой спине мужа и впилась ногтями, когда он толкнулся в нее.