Вытащил ремень, закрепил.

– Вот так. Нежнее надо, – улыбнулся, а я опять застыла как замороженная. – Ты голодная? Может, перекусим?

– Нет, спасибо. Меня… меня мама ждет, – маме я позвонила перед тем, как мы повезли Ильяса в клинику, я знала, что она волнуется, не спит.

– Мама – это святое. Поехали?

– Да, адрес… я живу…

– Я знаю.

Почему я так дико смущалась рядом с ним? Вела себя как глупая героиня мелодрамы.

– Хорошо. Сколько нам ехать? Я должна маме написать…

– Думаю, полчаса, максимум минут сорок.

– Полчаса… – я не смогла скрыть разочарование. И снова стало мучительно стыдно.

– Если ты боишься скорости, я могу ехать медленно.

– Не надо медленно. Езжайте нормально.

– Разрешаешь? – он усмехнулся, выгнув бровь.

Я повернулась, чтобы сказать что-то дерзкое, и… не смогла. Утонула в его глазах. Забыла, как дышать.

И он… похоже, он тоже забыл.

Я не выдержала, отвернулась. Трусишка.

Сглотнула и закрыла глаза.

Тебе нельзя, Светлячок, нельзя! Он не для тебя. И ты не для него.

Вы из разных миров. Абсолютно.

Из параллельных вселенных, которые не пересекаются.

Никогда.

Но… помечтать ведь можно? Хотя бы разок…

Он вел машину спокойно и уверенно. И ехали мы… небыстро. Он не проскакивал на желтый, всех пропускал, хотя машин было совсем мало.

И все равно ровно через полчаса мы были у моего подъезда.

– Спасибо.

– Тебе спасибо. Ты моего брата спасла, – в его ореховых глазах цвела улыбка. – ничего, что я снова на ты?

– Ничего. И я его не спасала. Просто немного помогла.

– Да, я хотел спросить: а та девица, которой он твои серьги отдал…

– Они не мои. Извините, что перебила. Я пойду?

– Подожди. Она там была?

– Была. В этих самых сережках, – зря я это сказала, мне ведь даже обидно не было, ну подарил и подарил. Той, что сговорчивее…

– Ясно. Хорошо. Подожди, я тебе помогу.

Он отстегнул ремень, завис надо мной на лишнее мгновение.

***

Я осторожно вдохнула. Пряный терпкий парфюм и… аромат его силы и мужественности.

Мне показалось, что и он тоже словно пытался почувствовать мой аромат.

Или не показалось?

Тамерлан резко отодвинулся, вышел из машины, обошел ее, чтобы открыть мне дверь, подал руку.

– Спасибо, – я старалась спуститься аккуратно, чтобы ненароком не упасть, потому что если бы я упала, он бы меня поддержал и…

– Провожу до квартиры.

– Не надо. У нас тут спокойно. Я сама.

Он ничего не сказал. Ухмыльнулся и закрыл машину.

Я поняла, что спорить бесполезно.

Мы подошли к двери подъезда, я набрала код домофона.

Тамерлан открыл дверь.

– Спасибо, но можно дальше я сама?

– Не хочешь, чтобы меня мама видела? Или брат?

Я смутилась.

– Нет, почему… Просто… Нет у меня никакого брата.

– Я знаю.

И снова мне было мучительно стыдно.

– Ты очень красивая, Зоя, особенно когда смущаешься. Такие девочки, как ты, не должны ходить одни по ночам.

– Я и не хожу.

Он поднял руку, хотел дотронуться до моей щеки, но не стал, ладонь зависла в воздухе.

Между нами висело напряжение. Оно было осязаемо. Никогда и ни с кем я не чувствовала себя так… Вот так!

Такой… женственной. Нет. Просто Женщиной, именно так, с большой буквы. Настоящей, желанной, той, о которой думают, которая с ума сводит.

Это реально было так? Или я, глупая девчонка, все это придумала?

Тамерлан смотрел на меня, не замечая ни перепачканного в крови комбинезона, ни ссадины на щеке, ни волос растрепанных. Я тонула в его ореховых глазах.

Нельзя, Светлячок! Нельзя! Остановись!

– Ты когда-нибудь каталась на лошади? – его глухой голос вытянул меня из омута жарких мыслей.

Он спросил о лошади?

– Нет, никогда… Илик… Ильяс меня приглашал. Рассказывал, что у тебя есть конь.

– Хочешь посмотреть?