– Как все изменилось с тех пор… – рассеянно отмечает она, понимая, что вырываться сейчас не может. Или не хочет? Пока решается вопрос морали тело сладко замирает.

Шрам поворачивается вместе с ней к менеджеру и аккуратно прижимает к себе. Изредка касаясь щекою ее волос, он продолжает прерванный разговор.

«Да, – думается ей с горечью русалочьей ненасытности. – Карлос умеет убеждать. Для окружающих все выглядит вполне достоверным. Для них мы – пара».

Девушка уступает, сдается. Почему-то ей комфортно, заманчиво уютно, многообещающе приятно. В длительном спокойном соприкосновении с владельцем ночного клуба, особенно в присутствии Таро, девушке странным образом вдруг воображается предложенная безопасность.

Общаясь с менеджером, Шрам покачивает ее в своих объятьях, отмечая расслабленную отзывчивость маленького тела. И опять худенькие плечи, мягкие светлые волосы, доверчивое спокойствие начинают волновать его.

«А обними я тебя так несколько месяцев назад, ты царапалась и кусалась бы» – отмечается Шраму про себя.

Девушка вздыхает. В одинокой своей мечтательности, она жадно впитывает случайное тепло сильного. Лицо приятно озаряется. Конечно же, все это мираж, просто выдумка. Но когда Таро оказывается слишком близко с намерением пообщаться, девушка сама прижимается к владельцу ночного клуба, разворачиваясь в кольце крепких рук, обнимает его за талию, пряча лицо на груди.

Шрам довольно улыбается. Таро становится угрюмее, выдерживая презрительный взгляд соперника с плохо скрываемой неприязнью. А ей все равно. Только перед Серхео, наверное, было бы сейчас стыдно за разыгрываемый спектакль. Когда-то они обменялись своими личными переживаниями. Серхео знал ее историю… ее боль… ее ожидания…

Приятная фальшь рождает у двоих ощущения особенного единения, которое хочется не только продлить, но и продолжать испытывать на самом деле, с полной взаимностью. Как это сделать – никому не понятно.

– Оставайтесь на выступление, – предлагает солист группы.

– Спасибо, мы… – пытается отказаться девушка, но руки Шрама умышленно сжимают. «Будет, как я скажу» – дает понять он и приглашение принимается.

– Нам бы еще времени! Итак, припозднились, – просят менеджера музыканты, спешно переодеваясь в рабочем беспорядке. Напрасно девушка деликатничала. Присутствие дамы их нисколько не смущает. Гастрольная жизнь сродни походной или военной.

– Сейчас дам отмашку местным, – откликается тот. – Пусть подольше поработают на разогреве.

– Пошли, послушаем их, – говорит девушке Шрам, раскрывая объятья.

Прекращая взаимные объятья, двое заговорщиков многозначительно переглядываются. Отблеск приятной тайны играет на припухлых мужских губах, мешает девушке сосредоточиться. Опоминаясь, она прячет взор и послушно идет, куда он зовет.

– Для вас лучшие места! – угодливо улыбается менеджер, жестом приглашая проследовать в зал через служебный вход.

Выступление молодой практически никем неизвестной группы уже началось. Четверо длинноволосых, все в коже и металле, играют под «минус» узнаваемую композицию из репертуара «AC DC».

Небольшой, но полный зал фанатов рока снисходительно внимает новичкам в ожидании основного действа. Некоторые особо молодые и неискушенные особи, видимо попавшие на концерт впервые, рановато начинают посвистывать и ритмично потрясать «козой» из оттопыренных двух пальцев. Остальные в ожидании переминаются с ноги на ногу, так сказать, настраиваются. Зачехленные в черное, энергия и адреналин ждут своего момента, чтобы сорвать с людей маску дремотного спокойствия, превратить их в единый организм, бушующий и беснующийся под сокрушительной силой искренней музыки. Искренней и беспощадно-честной.