– Ты охренел? А если бы я была на унитазе?

– И что? – не сводит с меня взгляд, да и выходить не спешит. Бросаю мокрое полотенце в корзину и стремительным шагом иду прочь, отталкивая громилу с прохода.

Прохожу за стол с важным видом на лице. На Руслана стараюсь не смотреть, но получается слабо.

Не так я представляла нашу встречу… не так.

В итоге пялимся друг на друга и молчим. Ну… я жду. Где извинения? Где слова любви? «Люблю, скучаю, не могу». Да хрен там. Все это детские сказочки. Сломается, но не скажет. Проклятый оборотень!

Не стесняюсь осматривать каждый сантиметр его тела. Совершенно не такой, каким я его знала. Это мне и не нравится… Таким, как Арес Астархов, я его не знала со всем, а какой же он на самом деле остается загадкой.

В черной рубашке. Без галстука. Ролекс на руках. Небритость и желтые глаза, которые через минут стали привычно зелеными.

Он садится напротив меня, закинув ногу на ногу, и сверлит взглядом так, что тошнота невольно решила подкатить к горлу.

– Руслан. Мне, наверное, надо работать.

– Я думал, ты вернулась ко мне, – заявляет невозмутимо, на что я усмехаюсь. Вообще-то, и я так думала. Только после фоток из стриптиз-клуба, возмущения в мой адрес за выбор его отца, видеть мне Руслана сейчас совсем не хочется. А хочется разобраться, куда я влипла?

– Поужинаешь со мной.

– Много работы.

– Это был не вопрос.

– Ох, простите, господин Арес Астархов. Забыла, вам ведь присуще, чтобы вам подчинялись. Только повторюсь. Я работаю. Не на тебя! Это означает, что я не твой работник, а партнер, в некоторых случаях замещающий твоего отца. Почему я? Спрашивай у него сам. Завтра, насколько мне известно, мы едем смотреть территорию под новые объекты. И мне нужно все согласовать с архитекторами и дизайнерами, не успела я присесть, рекламщики названивают, а тебе пообщаться с подрядчиками нужно. Я уже в курсе, что ты привык скидывать работу на Виктора или на кого-то еще. Я так делать не буду!

– Ну и возомнила ты из себя, – он резко мнется в лице, словно сказанное должно было быть не вслух. – Почему отец отдал тебе двадцать пять процентов акций?

И это все, что тебя сейчас интересует? Бесчувственный робот! Что же ты ждешь от меня сейчас Руслан? Чего хочешь? Сколько боли будешь мне причинять? Сколько будешь делать из меня такую же чёрствую?

– Спроси у него сам! – выкрикиваю смело. Нас разделяет стол, и хотя бы от этого уже немножечко спокойно.

– Все эти три месяца, что мы не виделись, ты с ним общалась?

Сжимаю листок бумаги, с трудом сдерживаюсь, чтобы не раскричаться, не разреветься. Все казалось простым, когда соглашалась, а на деле вышло иначе. Как же договориться со своим сердцем, чтобы не было так больно? Чтобы гадкая скверна не поражала душу до самого корня, чтобы осталось во мне хоть что-то нежное и дышащее. Ведь когда смотрю в эти злобные глаза, во мне все умирает. Я не слышу его, понятия не имею, что он спросил, просто отслеживаю, как шевелятся губы и совершенно не во время воспоминания всплывают яркой вспышкой, затмевая обиду и боль. Я вспыхиваю огнем и резко поднимаюсь со стула. Астархов замечает мою смену настроения. И мне неловко оттого, что он может ощутить мое в секунду возникшее возбуждение. Ну что со мной не так? Если я не могу контролировать воспоминания, которые контролируют мое тело, то как я буду работать в Холдинге?

– Только пару раз, – повторяю невнятно, продолжая смотреть на его губы.

– Ты очень красивая.

Замечаю, как его лицо смягчается. Он обходит стол и, встав напротив, берет за руку, сплетает наши пальцы, заставляет ток бежать по моему телу. Но я, испугавшись своих же помыслов, отдергиваю руку.