Как долог был мой путь в кромешной тишине!
Зато теперь я всё могу: увидеть и услышать,
И вспомнить всё – Я не живу во сне.
Я к Знанью подхожу —
Теперь чуть-чуть осталось!
Ещё чуть-чуть пройти —
И вот он – этот свет!
Зато в конце пути
Нужна мне будет малость:
Что б посмотреть назад —
И… не увидеть СЛЕД.
22 марта 2003
ДВЕ КАПЛИ СТРАДАНИЙ
26 марта 2003г.
«Ночные бдения»
Какое-то волненье и, может, беспокойство
Явилось вновь ко мне, перехитрив Покой.
Оно пришло, вползло. И показало свойство
Не исчезать само. И подавлять собой.
И отчего, скажи, ты приползло обратно?
Ведь мы с тобой давно скрепили Мир.
Ты обещало мне, что канешь безвозвратно
В пучину прошлых бед, в одну из чёрных дыр.
Ты обещало мне, клялось и так рыдало!
Ты говорило мне, что не придёшь назад.
Ты било в грудь себя, свои одежды рвало!
Ты поклялось собой, переменив наряд.
В мои глаза смотрело ты и набожно крестилось.
Поклоны било вновь и всё клялось, клялось…
Божилось ты уйти. Или мне только снилось?
И обмануть меня тебе всё ж удалось?
Ты не ушло совсем и не пропало в лету.
Ты не хотело, нет, освободить меня.
Ты притаилось здесь, наперекор обету.
Не поняла я, жаль, что это – западня.
Ты притаилось здесь, чтобы покой нарушить.
Ты не ушло назад, в пучину прошлых бед.
Ты нарушаешь Мир, чтобы Любовь разрушить.
Ты обнажаешь Меч, чтоб обезглавить Свет.
Ты не старуха, нет! Ты тоже воин сильный.
Ты прикрывалось лишь обличием мирским.
Ты – Беспокойство. Что ж! Однако, меч твой —
пыльный!
Он навсегда теперь останется таким.
О мире говорить с таким, как ты – опасно.
Внимать твоим речам – не умно и грешно.
С тобой бороться – дурь, и заодно – напрасно
Растрачу силы я и не взлечу легко.
А потому —
Не стану на тебя глядеть и тихо ненавидеть.
Не стану я тебя опять просить уйти назад.
Тебя покину я. И я могу предвидеть,
Что канешь, канешь в лету ты, не получив
наград.
…Какое-то волненье и – даже – беспокойство
Стучалось в дверь ко мне, в надежде на ночлег.
Решилась я впустить. И лишь увидев гостя,
Я придержала дверь. Но не сказала: «Нет!»
И не была я с ним радушною хозяйкой.
Но этаким гостям – радушье ни к чему.
Они, войдя ползком, проникнув попрошайкой,
Вдруг обретают силу, подойдя к столу.
Тогда не в силах ты отправить их обратно.
И голос слабый твой теряется средь них.
Пируют Пир они, провозгласив стократно
«За здравие» тебе, смеясь от слёз твоих.
Твой дом, твои мечты и даже – хлеб насущный,
Растопчут, разметут и разгромят, глумясь.
И, наконец, уйдут. И где тот дом цветущий?
Где ты? Твои мечты?… Исчезли, испарясь.
…Когда в ночи к тебе стучаться будут «гости»,
Не открывай им дверь уж очень широко.
А лучше – не впускай. Их место на погосте.
И утром встанешь ты – там нет уж никого!
…
Три Призрака и их сестра – малютка…
Как были немощны, истощены они!
В изодранном тряпье, босые – просто жутко
Мне стало видеть их, едва они вошли.
Одежды мрачные и грязные свисали
С их тощих тел. И торбы за спиной
Картину жалкую уже собой являли —
В них не лежало больше крошки ни одной.
Дитя рыдало так! и так просило хлеба!
Как были горестны, скромны они!
Накрыла я на стол, кровати для ночлега
Я расстелила им. Нагрела чан воды.
Они, дрожа, шатаясь и робея,
Не смея глаз поднять, расселись за столом.
Малютка – их сестра – была чуть посмелее:
Ребёнок, что ж. Мила была лицом.
Сидела я и наблюдала молча,
Как ели жадно и тряслись они.
И вдруг один из них, кривые рожи корча,
Вскочил из-за стола и… побежали дни.
Дни скорби для меня и ночи без рассвета.