И несмотря на все это, Никита считал, что родители могли подобрать ему что-нибудь получше официантки из ночного клуба, пусть даже самого дорогого в городе. Он был твердо убежден, что то, кому в какой семье родиться, предопределяется свыше и заблаговременно. Он родился в семье, где деньги были давно, к ним все привыкли и воспринимали как должное, все эти разговоры о равноправии хороши лишь для политики, а в политику Никита точно не собирался.

Его девушка тоже была из обеспеченной и влиятельной семьи, и это было правильно, он считал, что если девушка привыкла к нищете, то потом обрушившиеся денежные потоки не обернутся ничем кроме безвкусицы и безрассудной тяги к деньгам. Саломия такая же, да она и не скрывает, что решилась на авантюру с наследством исключительно ради денег.

На самом деле Никита ее пугал, он знал, что ни отец, ни бабка  — вот у кого хватка железная!  — не стали бы ввязываться в сомнительное предприятие, значит у них действительно есть возможность получить это наследство. Он верил семье, единственное, чего ему хотелось, чтобы это была не Саломия.

Он доставал бутылку из бара, как вдруг услышал за спиной вздох, а когда обернулся, чуть не выронил бокал. В кресле, неудобно подвернув ногу, свернувшись калачиком и положив голову на подлокотник, в подвенечном платье спала Саломия.

7. Глава 6

Никита молча рассматривал спящую Саломию и вновь нехотя признавался себе, что его фиктивная жена смотрится очень мило даже в такой неудобной позе. Слишком изящно согнут локоть, к которому она прижалась щекой, слишком плавный изгиб спины, игольчатые густые ресницы отбрасывали тень, отчего лицо казалось еще тоньше. На открывшийся обзор в глубоком вырезе платья Никита откровенно залип, внутри даже заскреблось досадное — ну почему это именно Саломия? Елагин был убежден, будь на ее месте другая, этот фиктивный брак можно было бы легко превратить в ненавязчивое и взаимоприятное времяпрепровождение.

Но не с ней. Никита отпил из бокала и продолжал смотреть на Саломию, как вдруг та завозилась в кресле и открыла глаза. И поспешно выпрямилась, хлопая ресницами. Никите стало отчего-то неприятно, когда он заметил, как в настороженных серых глазах, обращенных на него, мелькнул испуг.

— Я что, такой страшный? — спросил недовольно и еще отпил из бокала. — Чего ты дергаешься?

— Ты так рано?  — в свою очередь удивленно спросила Саломия, и Никита вновь уставился на нее с недоумением. Вообще-то он только от любовницы, ясно, что брак у них ненастоящий, но ей что, совсем безразлично, где он был?

— Я к себе домой вернулся, а вот что ты делаешь в кресле, не понятно. Я же сказал, полотенца в шкафу, почему ты не спишь в спальне, как нормальные люди, а скрутилась здесь в три погибели? И почему ты в свадебном платье?

— Мне не во что переодеться, — пробормотала Саломия, обхватывая себя за плечи. Да она совсем озябла…

— Зачем тебе переодеваться?  — не понял Никита.

— Как зачем? Чтобы спать. Вот ты в чем спишь?

— Показать? — Никита, призывно ухмыльнувшись, развел руки в стороны и с изумлением заключил, что его договорная жена умеет краснеть. А он думал, таких больше не выпускают. Саломия поспешно мотнула головой, и Никита снова усмехнулся.  — Выпьешь?

Она с готовностью кивнула, но когда Никита протянул ей бокал, потянула носом и взглянула почему-то снова испуганно, его уже это начало напрягать.

— Это что? Что-то крепкое?

— Виски. Не пила никогда? 

— Не пила, — она вернула ему бокал, — наверное, для меня это слишком. Никита, — ему показалось, или она через силу себя заставила выговорить его имя?  — Ты можешь одолжить мне денег на такси?