– У нас половина экипажа – выходцы из стран Восточной Европы, так что для них это не “ужасный красный суп”, а такой же фетиш, как ваши смерребреды и прочие бутерброды.

– А повар всегда работает один? – уточнил Бьярне.

– Ну, лично я не один, – заметил Новак, покосившись на него. — Если бы в команде было тридцать человек, то на камбузе было бы два повара и один помощник. А если экипаж меньше пятнадцати душ – то помощник повару не положен.

– А что с отчетностью? – полюбопытствовал Бьярне. – Или вам просто дают деньги – и крутитесь как хотите?

– Конечно, она есть, – Новак показал на пластиковый лоток, полный бумаг. – Я вписываю, что заказал и в какую сумму это обошлось. Потом указываю, какие продукты использовал, и передаю сменщику остатки по складу.

– Что, каждое съеденное печенье записываешь? – лично для Бьярне все эти бухгалтерские дела были страшнее адской кары.

– Нет, я просто списываю упаковки, – пояснил Новак.

– И кто решает, хорошо ли ты справляешься с обязанностями? – Бьярне кивнул на бумаги. – Руководство компании или головной офис?

– Капитан, – возразил Новак. – По окончании контрактов он отправляет характеристику на каждого из нас. И если напишет, что, мол, с обязанностями справился, значит, мне дадут добро на новый контракт.

– И песочные корзиночки на складе в компании с фруктовым пюре – это дань вкусам экипажа?

– Именно так, – Новак направился в столовую. – Не забудь залить картофель холодной водой, – походя отдал он распоряжение. – И принеси из кладовки упаковку булочек для бургеров.

Бьярне всегда был понятливым, так что разговор свернул. В качестве поощрения Новак доверил ему нарезку картофеля для приготовления фри и рассказал, что для сочности котлет из курицы кожу лучше тоже добавить в фарш.

7. Глава 7

Следующие несколько дней были похожи друг на друга: подъем в шесть утра, душ, чашка кофе, уборка в столовой, проверка холодильников… и так далее до семи вечера, когда Бьярне мыл палубу и уходил к себе.

Тренировался он во время дневного перерыва. В это время в спортзале никого не было, и душ тоже был свободен. Если погода была получше и не слишком качало, Бьярне начинал тренировку с беговой дорожки, в другие дни налегал на силовые упражнения.

Вечера он проводил в кают-компании. Играл в приставку со Свободой или с другими парнями, если тот был на вахте. Вместе они смотрели фильмы или трансляции спортивных матчей. К десяти Бьярне одолевала зевота, и он уходил к себе, чтобы забраться в кровать и проснуться в шесть утра нового дня от звука будильника.

Работая на камбузе, он продолжал задавать Новаку вопросы. Кок, правда, в последние пару дней был не в духе, но беседу поддерживал.

Когда на горизонте замаячила земля, вся команда воспряла духом.

– Наконец-то! – Войтех предвкушающе потер руки. – Хоть твердую землю под ногами почуять.

– Так твоя же вахта будет, – хмыкнул Энрике. Загорелый дочерна, жилистый, он очень мало ел, но работать мог, как казалось Бьярне, вообще без перерыва.

– Моя, но машину ж в порту заглушим, так что моторист на борту будет без надобности, – отмахнулся Войтех. – Бьярне, ты как? В перерыв выйдешь в город?

– В город? – переспросил Бьярне. – А это можно?

– Можно, конечно, – Кейси оторвался от своего телефона. – Кстати, во время стоянок в порту дневной перерыв не два, а четыре часа.

Этого Бьярне не знал, но новостям обрадовался.

– Конечно, пойду, – он потянулся за очередной порцией начос. – Куда там лучше сходить?

– В морской музей, – авторитетно сказал Энрике. – Не пожалеешь, – добавил до невозможности важным тоном.

– Скукота! – скривился Войтех. – Я по барахолкам пойду.