На аромат жареного мяса выполз Матвей. Не заметила его сразу. Разворачиваюсь. Брательник сидит за столом, сложив ручки.

— Чем будешь кормить? — заявляет.

Сдержала первый всеженский порыв: накормить мужчину. Вспомнила себя, чуть живую, с торчащими ребрами...

— У меня — жаркое ... у тебя — не знаю что, — пожала плечами.

— Что хочешь за обед? — начался торг.

А ведь и правда! Задумалась.

— Отвезешь меня в торговый центр за покупками и привезешь обратно!

— Согласен! — активно кивает, явно голодный.

Поставила перед ним горшочек с жарким, присыпав сверху зеленью. Вручила приборы и подвинула нарезанный хлеб.

— М! Вкусно! — заценил нахлебник. — Когда только научилась?

— Ютуб в помощь! — отдаю честь вилкой.

— Если тебе надо денег...

— Не надо! — поднимаю глаза, зло прищурившись.

Удовлетворительно рассматриваю себя в зеркале. Розовое короткое платье, белые босоножки — чем не ангелочек. Все старые вещи я выкинула. Они напоминали мне о той, забитой девочке... которая умерла. А, как известно... вещи покойника раздают. Вот я и раздала, в пакетах, поставив рядом с мусоркой.

Поняла по глазам брательника, что ему не стыдно рядом со мной находиться. Пытался даже быть джентльменом, каким не являлся. Память-то мою не сотрешь и не отмотаешь кадры назад. Злопамятная я.

Надо было прикупить что-то на осень и форму для школы, образцы которой увидела на фото одноклассников. Брат, на удивление, ждал из примерочной и просил показывать наряды.

— Юбка слишком короткая! — поджал губы, рассматривая школьную форму.

«Значит надо брать!» — довольно скалюсь.

Из отдела женского белья выгнала его пинками. Думаете, эта сволочь послушался?

— Покажись! — отодвигает штору примерочной.

Я стою в белом кружевном белье, с открытым ртом. Щелкнул на сотовый, гадина! Так и знала, что будет подлянка!

— Выложишь в сеть, прибью! — шиплю.

— Это для личного пользования! — хохочет извращенец.

— Шантаж со мной не прокатит! — подняла подбородок.

Друзьям отправлял! Все видно по хитрой роже! Будь у меня меньше опыта и мозгов — скорее всего рефлексировала бы. Пусть смотрят! Фигурка у меня точеная — одно загляденье. Воспримем как рекламу.

— Пошли мороженое поедим? — кошусь на Матвея.

— Давай!

— Мне фисташковое, земляничное и пломбир! — прошу продавца. — Да, с орешками и шоколадом!

— А вам какое? — обращается девушка к Матвею.

— Ему картофельное, с сырно-огуречным сиропом, — встреваю.

— У нас такого нет! — надулась от возмущения продавец.

Матвей, подняв брови, наблюдает за цирком.

— Как нет! Принесите жалобную книгу! — пытаюсь слизать свое капающее мороженое.

— Мне твое подойдет! — тянет лапу за моей вкусняшкой.

— Да, попробуй! — втыкаю весь рожок мороженого, прямо ему в нос.

Это было не просто смешно! Матвей сбил свой вафельный нос на пол и красный от злости, с перепачканным лицом, тянет руку к продавщице:

— Дай мне шоколадного!

— Едой нельзя играть! — фыркает на нас девушка. — Уходите!

— Жди меня у машины, я умоюсь, — цедит братан.

Какие жаркие взгляды в мою сторону! Явно желает высадить в лесополосе.

8. 8. Арест

— Пойдешь с нами в клуб? — кричит снизу брательник.

Первая мысль была — продаст в сексуальное рабство; вторая — накачают наркотой — и делай, что хочешь. Матвей — чужеродный и враждебный элемент, жутко раздражающий. +100500 — что-то задумали!

— Вали нахрен! У меня есть чем заняться! — встаю в позу, глядя сверху вниз, на лестнице.

Компания переглядывается.

— Слышь, мелкая! А со мной пойдешь? — подает голос синеглазый.

— Я б тебе и кота своего не доверила! — показываю на него пальцем.

— Ты кота завела? У меня же на шерсть аллергия! — подает ценную мысль братан.