– Ну, вот узнаешь ты кто, и что сделаешь? – отрывисто и зло бросил он – Пойдёшь разбираться? Не строй из себя мою мамашу, она умерла.

Эти слова ударили наотмашь, и я задохнулась от обиды и злости. Набрала в грудь воздуха, чтобы сказать ему пару ласковых, но с шумом выпустила. Просто подумала, что мои нравоучения сейчас это последнее что нужно Максиму.

Я встала и отошла от кровати. Нам обоим следует успокоиться и вернуться к этому разговору позже. А пока стоило вызвать скорую помощь. Я набрала 103 на мобильном и опершись на косяк ждала ответа.

– Скорая, слушаю. – недовольный голос оператора заставил меня вздрогнуть.

Слишком громко для этой ночи.

– Здравствуйте, мой ээ…. моего племянника избили. Он серьёзно пострадал, и я…

– Диктуйте адрес, женщина!

Я сбивчиво продиктовала улицу и дом. Женщина на том конце связи буркнула «ожидайте» и отсоединилась. Телефон потяжелел в моей руке, и я медленно убрала его в карман.

– Ну и нафига ты бомжевозку вызвала? Я никуда не поеду!

Это стало последнее каплей. Подскочив к нему, уперлась взглядом и зашипела.

– Не смей так называть скорую помощь! Ты кто такой, чтобы врачей оскорблять?! Поедешь туда, куда я скажу! Может я и не твоя мать, но родительские права пока что у меня. Усёк?

Если бы я была драконом, то из моих ноздрей валил бы пар, настолько я была зла. Но скандал не успел разгореться по-настоящему, в домофон позвонили. Я глянула предупреждающе на Макса, взглядом говоря «потом поговорим». И пошла открывать дверь.

Бригада медиков зашла в коридор, огляделась. Я пригласила их проходить, а сама пошла следом. Фельдшер действовал профессионально и отстранённо. Мед брат заполнял документы. Он осмотрел Макса и покачал головой.

– Нужно ехать в больницу. Делать снимки головы и живота. Может быть сотрясение, да и синяки на животе мне не нравятся.

– Хорошо, минуту, я документы возьму.

– Родителям парня сообщили? Когда они будут?

Этот вопрос остановил меня в дверях, и я повернула голову к мужчине.

– Никогда. Я тетя Максима и его единственный родственник и опекун.

Документы искала дрожащими руками. Ну почему, кода что-то нужно, этого никогда не найти? Я приказывала себе не плакать и вести себя как взрослая женщина. Но получалось плохо. Вернувшись в коридор с документами в руках, обнаружила обувающегося Макса и помогающего ему медика.

Я подхватила под руку племянника, а фельдшер сумку. Мы вышли в прохладную ночь и сели в машину.

– Побои снимать будем? – спросил медбрат, ставя галочки в бланке.

– Я просто упал. – буркнул Макс.

Медики переглянулись, и фельдшер добродушно сказал:

– Когда в следующий раз будешь падать, прикрой голову руками, а живот ногами. Это при ПАДЕНИИ самое важное.

Я закрыла лицо руками и заплакала.

Максим насупился и отвернулся, а медик похлопал меня по плечу.

– Ну, будет вам. С мальчишками такое бывает.

Сама не знаю, почему я разрыдалась. Хотя нет, знаю. Я просто дико испугалась за племянника. И злилась, что он не хочет говорить мне, кто его избил и за что. Как я могу защитить его, если даже не понимаю от чего защищать?

Рентген показал сотрясение мозга, а осмотр ушибы и синяки. Врач выписал лекарства и полный покой. Домой мы добрались уже утром. Всё чего мне хотелось, это завалиться в постель и проспать часов двенадцать. Но мне нужно было будить Максима каждые два часа и проверять его состояние. Я поставила будильники и прямо в одежде упала на кровать.

Макс ушёл к себе. Я не стала проверять, лёг ли он спать, потому что у меня не было сил на новый виток выяснений обстоятельств.

Клуб сегодня не работал и у всех был выходной, ну хоть что-то. Перебрав в голове планы на сегодня, порадовалась, что ничего срочного не сегодня не намечено. Можно отдыхать. Хотя сон с подъёмом каждые пару часов полноценным отдыхом не назовёшь.