Отклик нимфы меня поразил. Я постоянно напоминал, что это её работа, но одновременно и забывал об этом. Какая разница, когда мне было хорошо? Если она чувствовала то же самое, что и я – хорошо. Если играла, то в этом моей вины не было. Работа для неё было развлечением для меня. В этот же вечер мне хотелось развлекаться. Я и развлекался…

Нужно было идти домой. Лина лежала у меня на груди, пряча пылающие щёки. Порезвились мы с ней славно. От души. Но всему приходит конец. Дома уже должна была ждать Мила. Хотя домой идти не хотелось. Но и ночевать в доме утех было как-то неправильно. Поэтому пришлось подниматься. Лина осталась лишь лежать, наблюдая за мной из-под длинных ресниц. Я сел на кровать, надевая рубашку.

– Сколько?

– У нас единая ставка, – тихо ответила она.

– Я сегодня в первый раз, поэтому не знаю ваших цен, – ответил я, стараясь выглядеть безразличным. Она назвала сумму. Неплохие деньги. Почти половина моего дневного заработка. Я положил ей эти деньги на кровать.

– Спасибо, – немного удивлённо, сказала она. Можно было уйти молча, но я не смог.

– Ещё увидимся, – ответил я и понял, что действительно, я хочу с ней увидеться.

Охранник выпустил меня без лишних вопросов. Ещё и пожелал увидеться вновь. Выходя на улицу, я уже знал, что буду здесь появляться. Одного раза хватило, чтоб поверить, что вечера могут вновь приносить отдых от трудного дня.

Домой я пришёл далеко за полночь. Мила спала, повернувшись спиной. Я прошёл в душ, выкинув оттуда водоросли. Появилось желание выкинуть их из своей жизни, но я не мог, как не мог избавиться от разговоров о войне, как не мог вернуть прежнюю жизнь. Назад дороги не было. Оставалось идти вперёд, не зная, куда эта дорога приведёт. Хотя я знал. Она должна была привести к пропасти. Я видел эту пропасть впереди себя и не мог её обойти. Как там сказала Мила? У каждого из нас своя дорога. Моя была около пропасти.

– Ты поздно, – заметила Мила.

– Я думал, ты спишь, – ложась рядом, сказал я.

– Сплю. Закрыла глаза и сплю.

– Вот и спи, – раздражённо ответил я. Она хлюпнула носом. Можно было её утешить, но у меня уже не было ни сил, ни желания. Я отвернулся от неё и уснул.

Как часто в жизни мы отворачиваемся от людей? Я раньше не думал об этом. Или иначе, я раньше не отворачивался от людей. В последнее время это стало случаться всё чаще. Вначале я отвернулся от Милы. Мало того, что между нами возникла пропасть, так я к этой пропасти ещё и стену добавил, чтоб эта пропасть мне не мешала жить. За стеной из безразличия я её не видел. Мила делала попытки вернуться, но это напоминало старинный танец шаг вперёд и два назад. Она спрашивала меня о работе в лавке и говорила, что ей нужно заплатить какие-то взносы в военные клубы на раненых или оружие. Я лаконично отвечал, что денег лишних нет. Мне больше нравилось тратить их на развлечения среди девиц, чем на войну. Тогда Мила стала платить взносы из денег, что я давал на еду и дом. Это было её право. Я теперь почти всё время ел вне дома, а домой приходил лишь ночевать.

Мила видела, что у нас твориться и словно специально делала всё возможное, чтоб я начал думать о разводе. Мне было сложно соревноваться с войной, которая завладела её сознанием настолько, что это начало переходить все рамки.

Военные действия шли полным ходом. Киберморфы решили, что должны ответить той же монетой. Я как раз закрывал лавку, когда услышал гул железной птицы, что пролетала над городом. Она сделала крюк и вернулась назад. Забил тревожный колокол, а я стоял среди других и смотрел на птицу, которая кружила над нами. Неожиданно птица выплюнула из себя тучу мелких железных мух, который разлетелись над городом. Они падали на дома, морфов, деревья и кусали их. Жжение до крови. Скидывая с себя эту дрянь, я спрятался в лавку. Несколько человек последовал за мной. Мы смотрели как железные мухи съедают наш город, словно термиты. Я поймал одну из мух. Круглый шар из железа с крыльями тут же меня укусил. Я отцепил его от себя и положил на яблоко. Мелкая железная муха сожрала половину, прежде чем затихла. Мы с ужасом смотрели на неё, не замечая ран на теле. Шок и страх закрался в душу. Почему-то в тот момент мне показалось, что это всего лишь предупреждение. Страшное предупреждение, чтоб мы остановились, но машина была запущена и остановить её никто не мог.