– Très bien, Monsieur, bonne journée^>45, – прощались уличные знакомцы и несколько минут смотрели ему вслед, недоумевая, что же такое случилось у этого высокого привлекательного мужчины, что он бредет такой потухший и потерянный.

Пройдя положенные шаги, Даниэль заходил в блинную, покупал crêpes^>46 или горячий бутерброд из «Хрустящей пары» – «господина» или «госпожу»^>47.

Мать постоянно пугала его гастритом, он вяло огрызался, но на другой день шел в маленькое бистро, выбирал в написанном на доске меню одно блюдо из двух, с трудом съедал половину заказанного и уходил. А через два дня вновь заворачивал в блинную. Даниэль ленился по утрам ходить за свежей выпечкой в boulangerie^>48, поэтому покупал круассаны по дороге.

Возвращался домой, отдыхал и приступал ко второй части лечебной физиотерапии – восстанавливал и развивал мелкую моторику рук: делал пальцевую гимнастику, собирал маленькие модели самолетов и мелкие пазлы, разминал специальный пластилин, нанизывал разноцветные бусины на тонкую леску. К дисциплине и многократному повторению одинаковых действий Даниэль был приучен с детства, занятия не пропускал.

А еще он писал. Купил обычную тетрадку и левой рукой выводил буквы. Сначала у него получались замысловатые каракули, но вскоре он научился, аккуратным почерком соединял буквы в слова и даже начал переписывать ноты. Нашел старые нотные тетради, исчерканные пометками, и переписывал их набело.

Плечо болело уже не так сильно. Пальцы обрели чувствительность, стали потихоньку шевелиться.

Сегодня Даниэлю наконец-то удалось нанизать все яркие коралловые бусины на тонкую леску и даже вставить замочек. Это была его маленькая победа, до сих пор бусы у него не получались, крохотные горошинки скользили в пальцах, падали на пол, закатывались под диван. Даниэль нервничал, но не переставал упорно собирать.

И вот его первое творение.

«Матери подарю! – решил он, любуясь красивым ожерельем. – А как обрадовалась бы Мирослава!»

Он вспомнил ее белое эльфийское платье, вышитое по лифу мелким цветным бисером.

«Я соберу для нее украшение из зеленых бусинок».

Неожиданно он вспомнил:

«Сегодня, ровно год назад, я встретил Мири. В тот холодный мартовский день она запускала змея на пляже, ветер трепал ее волосы и надувал платье. А через десять дней ее у меня забрали. Навсегда. Две тысячи лет до нее, никогда не дотянуться».

Почему-то это число ужасало его. Он пытался представить семьсот тысяч тридцать дней, но терялся перед бездной времени.

Даниэль думал о Мирославе каждый день, беспокоился, как она, жива ли, помнит ли его?

Иногда его прошибал холодный пот: «А вдруг Мири погибла, сражаясь с мерзкой тварью в какой-нибудь страшной операции, на которую по непонятной причине посылают людей, а не роботов или дронов? Вдруг она умерла, а я никогда об этом не узнаю?»

А потом хлопал себя ладонью по лбу: «Болван, она еще не родилась».

Тьма, которая постепенно стала рассасываться, опять закутала его в плотный кокон. Пробудился монстр, адским пламенем заполыхала голова. Он не стал как обычно читать книгу, а поспешил принять спасительную таблетку снотворного и лег в кровать. Даниэль боялся, что не заснет, но чудо-пилюля действовала безотказно, монстр уполз в нору, и он провалился в тяжелое забытье.

Глава 16. Странный сон

Странный сон просочился, пробился сквозь медикаментозное забвение в затуманенный мозг.

Он увидел черную пустыню, покрытую гладким зеркальным льдом, отражающим неприятный свет темного и ноздреватого, как горелый блин, светила. По льду шустро сновали отвратительные твари, похожие на многоножек, напяливших коньки на каждую из сорока ног. Твари непринужденно кружились в омерзительном вальсе, но внезапно мощный софит проложил на льду дорогу, и осветил тонкую фигурку девушки. Одетая в защитную форму и шлем, следуя за ярким лучом фонаря, она скользила по серебристой ледяной дорожке. Звезды роились вокруг нее синими светлячками, окутывали плотным столбом, а она пыталась разогнать холодную пыль, но звезды кружились и кружились, мешали бежать. Вальсирующие многоножки прервали отвратительный танец и погнались за девушкой, пытаясь столкнуть ее с узкого освещенного пути. Бегунья прибавила скорость, она почти летела, не касаясь ногами лунного серебра, но дорога никак не заканчивалась. Споткнувшись на ледяном осколке, девушка упала, но встала, сняла шлем, посмотрела на Даниэля переливающимися ручейными глазами и крикнула: «Я найду тебя!»