Немного успокоившись, они все же поговорили. У Ани осталось не так уж и много вопросов, но она их задала. Корней настоятельно попросил больше не повторять опыт с отключенным телефоном, Аня извинилась за него. Корней – за резкость.

О том, что происходило в квартире Илоны, Аня не спрашивала. Понимала, что Высоцкий все равно не расскажет – это их личные дела.

Она просто попала под перекрестный обстрел. Мужчина просто пообещал, что такое не повторится. Аня поверила. Она вообще поняла, что верит всему, что он говорит и делает. Прямой и жесткий. Сухой и тяжелый. Такой же, как его любимый аромат. Обволакивающий, настойчивый, плотный.

Сложный человек, но это для других, а для Ани теперь – наконец-то понятный. И по-прежнему безумно любимый. Впустивший в жизнь, позволивший пустить корни, просочиться в поры, лишить сна…

Аня миллион раз на протяжении месяца вспоминала те его слова, и каждый душа отзывалась болезненным кульбитом. Когда он позволит себе сказать что-то подобное – понятия не имела, да и допускала, что никогда. Но те слова уже принадлежали ей. Никто не заберет. Никто убедит, что незначительны.

И теперь у нее новая призма, через которую Аня смотрит на все. Придающая спокойствия. Забирающая сомнения. Позволяющая не просто тихонько мечтать, а планировать и надеяться. Никуда не спешить. Понемногу привыкать.

Не искать в том, что он отправляет спать, а не набрасывается в страсти, чтобы закончить начатое как-то раз на кухне, признаки отвержения, а понимать – это уважение к ее словам. Вполне взвешенным.

Не разочаровываться утром, когда он вновь спокоен, будто бы холоден, немногословен, деловой.

Не продумывать в голове наперед череду ужасных последствий, если вдруг… А подходить, когда хочется, тянуться, целовать… Желать доброго утра и радоваться усмешке в ответ.

Не мучить себя глупой поспешностью, не ожидать, что он за ночь превратится из Корнея во что-то другое. Давать ему время так же, как он дает ей. Он ведь не ждет, что она повзрослеет раньше времени, познает мудрость в двадцать. Вот и она не ждала, но так же, как ее учил он, пыталась учить его. Вселять уверенность в том, что на нее можно положиться. Что с ней можно поделиться. Что пусть ее плечо не такое сильное, как его, но и опереться на него тоже можно.

Корней начал с ней говорить на равных – и это была победа. Они могли спорить – и это тоже была победа. Аня могла не соглашаться… И если Корнея устраивали аргументы – он шел на компромисс. Не всегда, но случалось.

Месяц они жили под одной крышей, сближаясь все так же неспешно, но уже без вечных откатов.

Корней понемногу запускал щупальца контроля все глубже в Анину жизнь. Она понимала, что мужчина делает это отчасти несознательно, знала, что когда-то это может обернуться проблемами, но позволяла. Потому что Корней – это контроль. С ним иначе не получится. На его звонки нужно отвечать. Впрочем, как и на вопросы. Если просит подвязать его номер к контактам-безопасности и передвигаться по городу на такси, а не нырять в подземку, как она привыкла, то нужно молчать о том, что это глупый снобизм, и соглашаться. Делиться геолокацией во время поездок. Не вести речи о силе и независимости, когда на карту прилетает нетипично крупная сумма. Не заикаться о том, что ребята очень зовут ее и новую гитару на их привычную точку... С благодарностью принимать новый телефон в замену тому, который прожил всего пару месяцев. Не пытаться отговаривать, если он произносит свое фирменное: «подвезу».

Все это немного царапало Аню, но не сподвигало на то, чтобы вступить в конфликт. В конце концов, она ведь обещала научить его любить, а не сломать характер под себя. Немного смягчить – возможно, но не изменить под корень.