– Гений психологических драм и надёжная опора российской литературы двадцать первого века, – охотно подсказал писатель, слегка растянув уголки губ в улыбке.

– Едва ли критики будут столь же сильно расположены к неизвестному автору из интернета. Там таких – тысячи.

– Я – это не только моё имя. Я – это то, что я пишу. И мнение критиков в наши дни мало кого волнует. Когда у меня будут тысячи восторженных отзывов от читателей, издатели в очередь выстроятся, чтобы напечатать тираж на моих условиях. А я приду к тебе, Стас. И я тебе это сейчас говорю не как издателю, а как другу.

– И какой же псевдоним ты возьмёшь?

Эдвард снова слегка улыбнулся, нервно покрутил головой, убедился, что рядом никого нет, но всё равно наклонился к самому уху приятеля, чтобы прошептать:

– Гудвин.

То ли это имя так развеселило издателя, то ли он выпил уже достаточно пива, да только он захохотал в голос.

– Это как в песне, что ли? «Писатель Гудвин был творцом строки со стажем…». Русский рок, великий и могучий..!

Эдвард зло сверкнул глазами и сжал было кулаки, однако тут же взял себя в руки и с ледяным спокойствием принялся дожидаться, когда Стас успокоится.

– У него будет весьма неординарная история, – тихо проговорил писатель, – Очень любопытная легенда. И необычная подача, новый формат. Хочу немного поиграть с читателем в игры. Никто не будет понимать, что правда, а что – проза. Я заставлю говорить о нём даже людей, далёких от литературы.

– Ну удачи тебе, Гудвин! – стукнул кружкой по барной стойке раскрасневшийся издатель, протирая влажные глаза.

– Кроме тебя об этом никто не должен знать, – вдруг схватил его за руку Эдвард, – Ты мой друг, и я рассказал только тебе.

Если бы не приглушённый свет бордового торшера из магазина антиквариата, в просторной спальне с панорамными окнами царила бы абсолютная темнота. В кресле перед стеклом, которое начиналось от самого пола и являло изумительный вид на ночной город с высоты двадцатого этажа, развалился мужчина. У него на коленях устроилась полностью обнажённая блондинка. Она прижималась к нему всем телом и разве что не мурлыкала, пока он небрежно поглаживал ладонью её округлую грудь и время от времени теребил сосок.

– А ты сама-то как думаешь? Почему мои книги имеют такой успех? – прищурив глаза и склонив голову, спросил он.

– Потому что твои книги интересные, Эдди. Как же иначе.

– Ну а почему именно они такие интересные, ты когда-нибудь задумывалась?

– Потому что ты гений, – она с восторгом обхватила его голову руками и вплотную приблизила своё лицо к его сверкающим горячим огнём глазам.

– Нет, не поэтому. Точнее, не только поэтому.

– Так открой же мне свой секрет, дорогой, – возможно, ему показалось, но он уловил в её голосе нотки иронии.

Молчание. Глоток белого креплёного вина, привезённого из сентябрьской поездки в Порту.

– Итак, твои книги такие интересные, потому что… – подзадорила его она.

– Я всё это пережил на собственном опыте, – на одном выдохе выпалил писатель и как-то странно улыбнулся. Его призрачная улыбка отразилась в стекле окна и подкрасилась тусклым светом огней мегаполиса, сверкавших где-то далеко внизу.

– Всё? Что ты имеешь в виду?

– Ну, всё, о чём написано в моих книгах… так или иначе касалось меня самого. Знаешь, я не люблю что-то выдумывать. Разве можно писать о том, чего не испробовал на себе сам? Разумеется, нет! Иначе это будет лишь игра слов. Пусть виртуозная, но игра. А мне всегда хотелось правды. Даже если для этого придётся вывернуть себя наизнанку и заглянуть за грань, недоступную большинству людей…

– Эдди, ты меня пугаешь. Твои шутки…