Мы встретились с Ванькой, институтским и армейским корешем, навестили еще одного нашего приятеля под прозвищем Фосген, весь яд от дипломации куда-то и ушел. Наверно, растворился в алкоголе, который самым непостижимым образом влился в наши организмы. Мы не встречались уже добрых пятнадцать лет, но казалось, будто и не расставались. Так бывает со старыми товарищами, которые, к тому же, в долг не просят.

Фосген, в миру Юра Федоров, потчевал нас солеными грибами, консервированными огурцами и помидорами домашней выделки. Его хозяйство приносило дары для гостевищ, облагороженное руками тещи, тестя и его жены Оксаны. Сам Фосген всегда был на работе на очередном осколке почившего в бозе Беломорско-Онежского пароходства, получал трудовую копейку в чине старшего механика и к голландцам и норвежцам переходить не помышлял.

Мы засиделись почти до закрытия винных рядов в супермаркетах города Петрозаводск. Было решено перебираться к Ивану, там пить чай и поставить жирную точку в нашей великолепной встрече последним тостом «За тех, кто в море!» Главная проблема была в том, что комфортабельное жилье Фосгена разделяло от не менее продвинутой в бытовом плане квартиры Ивана три остановки на троллейбусе. Или пешком пятнадцать минут. Или на такси за долю секунды.

Расстояние – не проблема. Я вообще предлагал прогуляться погожим апрельским вечером по безлюдной улице. Проблема в препятствиях.

– Идти пешком вам нельзя ни в коем случае, – критически оглядев нас, сказала Оксана.

– Только в пожарном случае, – согласился с ней Юра.

Мы тоже оглядели себя, но ничего не обнаружили: хорошо одетые дядьки с хорошими выражениями на лицах.

– Там, – она кивнула в сторону окна, под которым поблескивал огнями засыпающий город. – Менты вышли на промысел. Учуют в вас своих клиентов, вцепятся.

Оксана преподавала в школе у начальных классов, она много знала о жизни и ситуации в Петрозаводске. К ней стоило прислушиваться.

– Хорошо выглядите, лица добрые – мимо не проедут, – продолжала объяснять нам она. – Запах учуют, начнут вымогать. Потом дубинки в ход пойдут.

– И весь вечер насмарку, – опять согласился с супругой Юра.

Что же тут возражать, такое положение вещей имеет место быть. Ночные ментовские облавы уже хорошенько встряхнули россиянские города. Круче комендантского часа. Или – вместо. Не гнушаются парни в серых мундирах забить до смерти. Не могут остановиться, что же тут поделать! Безнаказанность порождает беспредел.

– А на такси вам ехать тоже не стоит, – размышляла Оксана. – Это может дорого стоить. Вы разухарились, молодость свою питерскую вспоминая. Я помню, как вы там развлекались.

– Стоить – не стоит, таксисту в лоб, чтоб не наглел, – кивнул головой Фосген. – Как бывало.

Да, бывало в прошлой жизни, что не в меру жадного шофера какого-нибудь питерского таксопарка, требовавшего пять счетчиков, выставляли под знак «Стоянка запрещена» и аккуратно спускали у него колесо. Не, на такси тоже не надо. Мало ли на кого нарвешься. Самая таксистская болезнь – жадность, поражает их всех.

– Тогда как? – удивился Иван и посмотрел на меня. Ответить я был не готов. Вертолетом, что ли?

– А вот так, – сказал Юрин тесть, выходя из сумерек. Оксана уже все, оказывается, предусмотрела.

Мы загрузились в автомобиль «Москвич 412» без задних сидений, ровесника взятия Бастилии, предварительно наобнимавшись и с Оксаной, и с Юрой, и с его тестем. С ним мы обнимались по инерции, он намеревался нас еще везти.

– Чем по жизни занимаетесь? – спросил тесть. Он сам был в прошлом моряк, поэтому различал жизнь и море.

– Я из Белоруссии, – ответил Ванька с первого сидения.