– А давай наперегонки! – и побежала, только пятки засверкали.

– Ну погоди, гадина, ты меня уже достала! Я тебя долго резать буду, – накручивая себя, прошипел Ростик и прибавил шагу.

Подойдя к краю карьера, он увидел Олю, спускающуюся на нижнюю, последнюю перед водой террасу по крутой, выдолбленной в склоне тропинке. Вода темнела на два метра ниже, и, поскольку стены обрывались практически отвесно, можно было, разогнавшись, нырять прямо с террасы в воду. Пока Ростик спускался, Оля разделась и призывно закричала:

– Ростичек, иди быстрее, я по тебе соскучилась!

Она встретила его совершенно голой, если не считать туфель и носочков, впрочем, они добавляли какой-то неуловимый шарм в открывшуюся его взору картину. Ростик успел подумать: «Красивая девка, хоть и дурная, надо ее вжарить перед тем, как в озеро бросить». Оля устремилась к нему, распахнув объятия, и со словами:

– Где же ты ходишь, противный, иди ко мне! – со всего маху всадила ему ногой, обутой в старую туфлю, промеж ног.

После такого удара в уличных драках обычно хватают противника за волосы и насаживают головой о колено. Ростик сам поступал так неоднократно, поэтому инстинктивно развернулся спиной к Оле, пытаясь прийти в себя. Он уже не видел, как она, подобрав заготовленный камень, аккуратно тюкнула его по затылку.

Пришел он в себя оттого, что кто-то сильно крутил ему ухо. Руки были надежно связаны за спиной бельевой веревкой, отогнать обидчика не представлялось возможным. Замычав от боли, Ростик открыл глаза и увидел сидящую перед ним на корточках обнаженную Ольгу. Одной рукой девушка крутила ему ухо, а другой играла с его финским ножом. Заодно он заметил, что лежит такой же голый, как она, даже более того, его лишили и носков, и туфель.

– Ты что делаешь, тварь, ты знаешь, что с тобой будет? – на автомате заорал он.

До Ростика всегда все трудно доходило. Оставив в покое его ухо, девушка схватила парня за волосы, несильно ударила затылком о каменный склон, возле которого он сидел, затем легонько тыкнула ножом в подбородок. Капли крови, обильно засочившись из раны, потекли ему на грудь и на живот. Весело воскликнув:

– Надо прижечь, чтобы инфекция не попала! – Оля схватила его самодельную бензиновую зажигалку и начала жечь Ростику подбородок. Когда он от боли попытался дернуть головой, еще раз приложила его о стенку. – Не дергайся, придурок, я же о твоем здоровье забочусь.

Он посмотрел в ее глаза и застыл от страха: в них плескалось холодное безумие, готовое вырваться наружу разрушительным ураганом.

– Ты меня лучше не зли, Ростик, на меня после больницы иногда такое находит, сама себя боюсь. Теперь слушай внимательно. Правило первое. Ты говоришь только после того, как услышишь мой вопрос, и отвечаешь только на него. Правило второе. Ты всегда говоришь правду, только правду и ничего, кроме правды, и пусть тебе, Ростик, поможет в этом Бог. Правило третье. Когда ты нарушаешь первые два правила, я отрезаю кусочек твоего члена и прижигаю рану, чтобы не занести инфекцию. А поскольку он у тебя и так не слишком большой, подумай, что от него останется. А ты ведь еще молодой, Ростик, он тебе еще может пригодиться. Ты меня хорошо понял?

– Да.

– Молодец, слушай дальше. Убивать я тебя не собираюсь, мне расстрельная статья ни к чему, барыгу тоже живым оставлю, только отрежу все лишнее, чтобы дурные мысли ему в голову не лезли. Ну и лавэ мне надо, Ростик. Надоел мне наш город, злые вы, уеду я от вас. Поэтому ты мне сейчас расскажешь про барыгу все, что знаешь, как зовут, где работает, где живет, семья, когда кто домой приходит. И вот еще что. Я тут по твоим карманам порылась, так у тебя полные карманы лавэ. Откуда? – Ее глаза требовательно заглянули в его глаза. Пока Ростик мучительно думал, что бы наврать по поводу двух тысяч рублей, которые он получил от барыги за то, что ее мочканет, Оля, не дожидаясь ответа, продолжила: – Можешь не говорить, дураку понятно, барыга дал, чтоб ты меня к нему привел, видно, додушить меня захотелось сучонку, ничего, еще не вечер. Пой мне соловьем все, что про него знаешь, Ростик, только помни наш уговор. – Нож в ее руке недвусмысленно указал на объект, который ждали большие неприятности.