Мой личный топ дурацких вопросов, связанный с вдовством и  составленный не без помощи окружающих, выглядел так:

– Что делать с обручальными кольцами?

Кольцо мужа я забрала и носила какое-то время на цепочке (как Фродо, да), хотя, конечно, без вышеупомянутых родственников не обошлось – на похоронах мне категорично пообещали, что раз кольцо не хоронят с хозяином, то и личного счастья мне больше не видать. Свое кольцо я не снимала с пальца примерно полгода после смерти мужа- просто чувствовала, что так правильно. Когда пришло время, сняла оба, и сначала была мысль отдать их на переплавку и сделать детям какие-нибудь кулончики-обереги, но опять-таки на чистой интуиции решила, что идея не очень. Так что кольца просто хранятся в той же коробочке, в которой когда-то приехали с нами в загс.

– Куда и когда отдать вещи мужа?

Единого ответа опять-таки нет, но если шкаф у вас был общий, то его полки лучше всего как можно быстрее освободить: видеть его вещи, чувствовать запах каждый раз, когда открываешь дверцу, для меня лично было очень тяжело. Я сложила все в большие синие икеевские сумки недели через две после похорон, и поставила в кладовку, а через пару месяцев набралась сил все рассортировать, оставила несколько любимых свитеров, футболок и кожаную куртку, которые могу носить сама. Остальное перестирала, то, что получше – отнесла в благотворительный контейнер, что похуже – на переработку вторсырья. Мне приятно думать, что его вещи продолжают жить. Хранить все это вечно у себя я в любом случае не стала, у меня маленькая квартира, японский подход (где про «если к вещи год не прикасались, от нее пора избавиться») и выражающаяся совсем в другом сентиментальность.

– Что делать с его телефоном, ноутбуком и вообще личной техникой? Там же целая жизнь.

Жизнь, да. Когда от нас уехала «скорая», зафиксировавшая сам факт смерти, и пришла полиция (как мне потом объяснили, это обычная практика, если человек, ничем до того не болевший, вдруг умирает дома) – нужно  исключить криминал), один из полицейских спросил, изучила ли я уже телефон мужа на предмет возможных переписок с другими женщинами. Возможно, так он пытался меня отвлечь из лучших побуждений. Все пароли я, естественно, знала (как и муж – мои), поэтому, будь у меня такое желание, изучить могла бы вообще все. Но нет – первую неделю я просто отвечала на все звонки заказчиков и знакомых, до которых новость еще чудом не докатилась, потом скачала с телефона в облако все фотки, все его тексты из заметок, скинула аппарат до заводских настроек и отдала старшей дочери.  С ноутбуком сделала то же самое. Его электронная книга лежит нетронутой уже который год, я как-то включила ее просто проверить, работает ли она вообще; да, работает, а последней книгой, которую он читал, был «Эндимион» Симмонса, впрочем, это я и так знала.

– А его соцсети и вообще «цифровой след»? Удалять все аккаунты и переписки?

В его соцсетях я опубликовала посты про случившееся, время и место прощания, в статусе ВК поставила даты рождения и смерти. Удивительно, но до сих пор находятся люди, поздравляющие его с днем рождения. Друзья иногда тоже заходят, пишут что-то на стене, в дату смерти или просто так. Я не хочу и не буду удалять его странички. Говорят, Фейсбук иногда делает это сам, если кто-то сообщает о смерти пользователя, но пока все на месте. Это такой огонек, который все еще горит, куда я могу зайти и что-то прочитать. И блог в ЖЖ тоже – я перечитала его с самого начала в первые дни, когда пыталась любой ценой удержать ощущение, что он рядом.