Мужчина развалился на диване,  двусмысленные улыбки работников его не интересовали, как ,собственно , и их мнение и тем более сплетни, которые они начнут распускать. Он, не сдерживая себя, набросился на еду, которая состояла из варёных яиц, овсяной каши, кофе,  бутербродов с вареным говяжьим языком.

После он попросил принести ему ноутбук из кабинета, самому было лень вставать, он чувствовал невероятную расслабленность и полное физическое удовлетворение. Вышел в интернет, посмотрел, как идут дела на предприятиях. Проверил почту, ближайшие встречи. Приходилось по нескольку раз перечитывать одни и те же строки, его голова осталась в спальне и лежала рядом с Соней, а стоило закрыть глаза, он явно видел её личико, спящее кукольное личико своей маленькой любовницы.

Поглядывал на часы. Уже три часа спит, надо попробовать разбудить и накормить. А почему надо? Нет, он не подпускал даже близко ни одной мысли о том, что он хочет заботиться о ней, что он в ответе за всё, что с ней делал, что это его девочка. Надо, потому что альфе везти придется. Он стиснул зубы и поспешил в спальню. По дороге наверх, старуха уборщица вручила ему белую, длинную футболку огромного размера. Вполне хватит, чтобы спрятать девушку под ней.

Соня спала. А Лютый стоял и смотрел на неё. Словно корни пустил в пол и забыл зачем пришёл. Странно, но шевелился внутри зверь, тот самый лютый хищник был печален от происходящего и очень недоволен человеческой натурой, грубой и хладнокровной.

 Даже во сне печаль на лице у Сони. Чужая, уговаривал себя мужчина, сдернул покрывало, пытаясь не смотреть на обнаженное тело, усадил насильно девушку и накинул на неё футболку. Возбуждение прокатилось по телу, детородный орган ожил, натянул штаны. Не отвлекаясь от своего плана, Лютый повел девушку в кухню.

Соня не стояла на ногах, глаза открыла,  и все. Пришлось подхватить её за талию и приподнять на руке. Она оказалась легонькой и не сопротивлялась, повисла, как зверёк, на его предплечье и не издавала звуков. Он обращался с ней нарочито грубо, чтобы больше не появлялось неприятное чувство долга перед ней и не в коем случае не допустить привязанности.

- Тебе надо поесть, - сказал он девушке, которая сидела только потому, что у дивана была удобная спинка и не давала ей упасть.

Старухи убирали дом, текло время, мужчина стоял у стола и смотрел на свою пленницу, ждал, когда она подаст признаки жизни. И дождался, тело её внезапно изогнуло, глаза закатились, Соню затрясло. Лазарь испугался не на шутку, кинулся к девушке, хотел в рот ложку вставить, спутав приступ с припадком эпилепсии, но она заплакала, затряслась, и упала в его руки.

Прижав Соню к себе, Лютый быстро набирал номер Чернокнижника. Ждал и огрызался, что тот трубку не берёт. Рука сама успокаивающе гладила девушку по волосам. Нужно было прекратить прикасаться к ней, но в нос ударил её запах, такой нежный, такой вкусный… Это же его пара, мать её, настоящая пара волку. Это ничего хорошего не сулило.

Наконец, гудки затихли и хриплый голос что-то крякнул.

- Чернокнижник! - крикнул он в трубку, Соня вздрогнула. И в этот раз Лютый отреагировал совсем по-другому на её испуг, он обхватил её голову и прижал к своей груди, шепнув в ушко «не бойся». - У меня девчонка после твоего порошка загибается!

- Не от порошка, - голос химика неожиданно стал твёрдым, как у торгаша, которого обвинили в продаже  некачественного товара. - Вы, наверно, переусердствовали. Такие порошки для опытных женщин берут, им и шесть часов под силу, а для девственниц это смертью может обернуться.