Я начала с нас, потому что Яна приехала из другого города и сначала получала образование в судостроительном институте. Объяснить, почему, никто не мог.

Моя мама сидела дома и воспитывала двух разнополых детей. Старший брат – был мальчик, не требующий особых усилий. Он был отличник, помощником маме и потрясающий старший брат. Разница у Марка и Киры была двенадцать лет, и старший брат стал непререкаемым авторитетом для сестры, а вскоре в силу жесткости характера и для мамы. Отец у нас быстро исчез. Оставив после себя осадок ужаса и желания больше никогда с ним не встречаться. Такая подробность описания моей семьи нужна лишь для того, чтобы объяснить, почему мне так хотелось бегать, в уютную комнату «А.В.». Мама вынуждена была много работать, а Марк пошел работать в кино, а после блистательно поступил во ВГИК. Мы видели мы его редко, а вскоре он женился, и наше общение свелось к государственным и домашним праздникам.

Марьяша росла тоже в неполной семье только с отцом. Мама у нее умерла рано, и суровое справедливое воспитание отца несколько коробило маленькую нежную девочку. Ей тоже хотелось варенья с белым хлебом и маслом. Я присоединилась к ее сладкому увлечению. «А.В.» всегда ждала нас с тарелочкой сладостей и крепким чаем с молоком.

Тогда мы не могли себе толково объяснить, почему нас тянет в дом «А.В.». Да, это был именно её дом и её любимых внучек. Сын обитал в лаборатории со своими жабками, а мама, даже, если и присутствовала в квартире, то все время читала огромные фолианты, причитая, что, когда девочки вырастут, они оценят, какую сокровищницу она для них приготовила. Пока девочки, разница в возрасте у которых была пять лет, с трудом оценивали работы древних философов и академические издания классиков, которые нельзя было листать и слюнявить. Эти проблемки не сильно беспокоили подростков. У них была «А.В.», которая давала читать любые книжки, даже не очень понятные по смыслу. Но, главное было не в этом. Девочки садились, как завороженные, впихиваясь в Вольтеровское кресло, на подлокотники взбирались мы с Марьяшкой и внимали магии подготовки к работе над ролью. «А.В.» садилась за рояль и начинала медленно листать ноты. Она тихонечко напевала мелодии, которые попадались и которые особенно любила. Найдя необходимую арию, «А.В.» отворачивалась от нас, так, что нам был виден только ее гордый профиль с двумя гордыми подбородками, подпертыми обязательным воротничком с брошью. Не думаю, что такая поза для работы была ей удобна. Но «А.В.» хотела видеть большое окно и ту женщину, чью арию она в данный момент будет петь.

Мы сначала думали, что сидеть нужно как мыши, иначе нас выгонят. Постепенно обнаглев, мы стали елозить по креслу, сползать с него и даже падать с большим шумом. «А.В.» не обращала на нас никого внимания, словно ушла в мир оперных приключений.

Как-то раз Алиса, как самая старшая спросила бабушку, не мешаем ли мы ей.

– Наоборот, помогаете. Я слышу дыхание публики и другие посторонние звуки, которые обычно раздаются из-за кулис.

Наши разговоры о музыке и о будущей жизни начались далеко не в первый год нашего знакомства. Долгие годы мы просто пили чай. «А.В.» рассказывала забавные случаи из театральной жизни. Чем старше мы становились, тем истории были откровенней и даже фривольней, ровно настолько насколько молодым девушкам было прилично их рассказывать. Чувство меры и вкуса никогда не изменяли «А.В.».

Когда мы с Сашей и Марьяной были в классе в шестом, а Алиса в десятом, «А.В.» долгим взглядом осматривала нас, пока мы баловались плюшками и, поставив бесшумно большую элегантную чашку на стол, спросила: