А кроме всего этого в Институте, как ни странно, существовали и вполне человеческие дисциплины, которые никто не отменял, и по которым тоже предстояло сдавать зачет. Был, например, английский. Альфред Эрнестович специально однажды обмолвился во время лекции, что английский строго обязателен, и те, кто получат по нему незачет, пусть пеняют на себя.

Кирилл, конечно, не вчера родился и прекрасно знал, что программисту без английского никак, но ведь он же был теперь не совсем программистом. Никаких мануалов на английском им не давали, и он не знал, существуют ли такие мануалы вообще. На stackoverflow спрашивать совета тоже было явно бесполезно. Так что практическая ценность языка была неясна, но учить приходилось, выкраивая время, которого не хватало на работу с программами.

На дворе еще был сентябрь, а слово «сессия» не сходило у всех с уст, особенно у старшекурсников, когда те снисходили до бесед с «перваками». «Налегай, а то на сессии тебе трындец». «Если не вывозишь, лучше сразу бери синюю таблетку».

Синей таблеткой в Институте называли возможность перевестись из него в другой вуз и все забыть. К тем, кто выбрал этот путь, принято было относиться со смесью жалости и презрения, как к убогим. Прошло всего три недели, как один из товарищей Кирилла по группе «начинашек», пижонистый парень с тоннелем в ухе, внезапно исчез из общаги, ни с кем даже не попрощавшись. На экране, напротив его фамилии вместо рейтинга появилась надпись «Переведен». Вадик прокомментировал это словами «первый пошел».

При этом все избегали говорить о том, а что, собственно, такого особенного будет на этой сессии. Нет, зачет по английскому Кирилл неплохо себе представлял и не особенно его боялся. Физкультуру тоже, при всем к ней отвращении, надеялся сдать, тут сюрпризов не ожидалось. Даже демонология и теория Протолана были хоть и сложными, но, в общем, обычными предметами. Будешь учиться – как-нибудь да сдашь.

Хуже всего было с практикой. На занятиях по ней Кирилл чувствовал себя Иванушкой-Дурачком, которому сбрендивший от старческой деменции царь выдал задание «пойти туда, не знаю, куда». Хуже всего было то, что Роман, который, вроде как, должен был следить за их успехами и направлять, неспособен был ничем ему толком помочь. Его советы из серии «прислушайся к себе» только безмерно раздражали, порой до того, что Кириллу начинало хотеться все крушить, вот только крушить в узкой каменной пещере было особенно нечего. До того, чтобы биться об ее стены головой, он пока не дошел, хотя чувствовал, что уже близок.

За три недели двое из его товарищей по группе «начинашек» перешли в «продвинутую» группу, Кириллу же было до этого, как до Луны.

***

Однажды солнечным субботним утром Кирилл вышел из своей комнаты в холл этажа, где возле кулера стояло несколько кресел и журнальный столик с выцарапанной по краю надписью «Vadik.notGay() === false». Обычно в этот час здесь было совершенно пусто – все отсыпались, кто после напряженной учебы, кто после пятничного отжига.

А отжиг, кстати, был далеко не редкостью, особенно среди старших. Вадик, например, регулярно пропадал по вечерам где-нибудь с друзьями со своего курса, а после заваливался спать за полночь, не всегда потрудившись предварительно раздеться. Иногда же гульба происходила прямо в их с Кириллом комнате, где последний, щуря красные от напряжения глаза, тщетно старался в это время сосредоточиться на том, чтобы разобраться в хитросплетении замыканий.

Приходилось сбегать и сидеть или в холле – где тоже в эту пору было шумновато – или вовсе в учебном корпусе, но там, наоборот, было темно, гулко и неуютно.