Этот пожилой человек и был Михаилом Федоровичем, который так долго надевал носки на стулья.

– Приглашаем Вас на утренний концерт. Выступает Илья Стриж. В программе Шопен!

Люди постепенно заходили в зал, подошла наша очередь, за порогом я увидела идеально начищенный липовый паркет. Стулья были так же липовыми с подушками из серого бархата. И к моему удивлению в серых вязаных носочках!

Мы прошли и присели в третьем ряду. Стулья были невысокими и глубокими, даже казалось что это не стулья вовсе, а кресла. К окну подошел пианист и задвинул белую тюль, так как солнце уже начинало светить ярче. Казалось, что это самый спокойный человек в зале. Он медленно присел за рояль и начал перелистывать ноты.

На входе послышался какой-то шум.

– Я же вам говорил, в музыкальный зал вход в обуви с каблуками воспрещается.

– Музыкальный зал такое же общественное место как и все остальные! Где вы видели, чтобы в других местах запрещали носить каблуки?

– Да вы что, не цените общественную собственность, вы же испортите паркет! Обувайте тапочки.

Женщина снисходительно посмотрела на буйствующего у ее плеча дедушку и смирившись сняла туфли и обула серые тапочки, стоявшие у входа, на случай появления недоброжелателей паркета.

Наконец-то все уселись, напротив меня во втором ряду сел Михаил Федорович и подставил под стул свои ноги так, что я увидела подошву его ботинок, на которые был наклеен фетр, серый!

Стриж выпрямил спину, собрался, и прозвучали первые звуки в тихом, спокойном зале. Музыка постепенно заполняла зал и уже не слышно было дыхания людей, сидевших по соседству. Из открытых окон доносился легкий, летний ветерок и звуки были настолько воздушными, что казалось их создает вовсе не человек, а приносит тот самый ветерок откуда-то с неба. В окно было видно фонтан, на котором сидела та самая птичка, встретившаяся мне утром. Видимо она хотела быть первой и прилетела так рано, чтобы занять свое лучшее место у прохладного источника. О этой птичке знал весь город. Она прилетала на каждый концерт и молча слушала музыку. После этого на аллее можно было услышать птичье пение, напоминавшее имитацию прослушанной ранее музыки.

После концерта, поблагодарив музыканта за приятно проведенное время, люди постепенно стали расходиться по своим делам. Я провела бабушку домой. Уже был обед, мы поели и бабушка пошла на свою кровать на обеденный отдых, а я тем временем решила прогуляться по городу в котором уже давненько не была.

***

Я вышла в просторный светлый коридор. На балконе кто-то сидел в кресле-качалке читая книгу. Мимо пронеслась Пышка, гоняясь за большим жуком. Она была похожа на мохнатого слоненка, ее топот был единственным шумом в доме в обеденное время. Создавалось впечатление, что ее предками были мамонты. Выйдя на улицу я завернула за угол дома и пройдя под аркой каменного забора я опять оказалась на аллее. На ней до сих пор бегали дети. Они выходили гулять по очереди и постоянно сменяли друг друга. Но вся та какофония, которая проходила между ними, казалось, не утихнет никогда. И все же здесь было очень спокойно. Я шла по аллее, вымощенной тротуарной плиткой, разглядывая стоки по бокам дорожки. Интересно, каким же этот мир кажется из-под этих решеток? Я шла и представляла все окружающее таким, каким бы он был для меня, если бы я была листком липы в этой канавке. Было приятно тепло. Детский гомон остался позади, тихо шумели листья. Казалось, что я бреду, в каком-то приятном сне. С аллеи я вышла на маленькую дорожку, ведущую мимо соседних дворов к библиотеке. Этот райский уголочек показался еще с далека. Это было очень интересное здание. Оно было квадратным по периметру, все стены его были застеклены, потому в библиотеке было очень светло. Двенадцать колонн держали на себе все здание. Я пробиралась в здание постепенно. Сначала я обошла вокруг, затем прошла во двор, который был высажен вишневым садом с аллейками, лавочками и столиками и наконец поднялась в библиотеку на вакуумном лифте.