– У вас аллергия? – начинаю нервничать я, приоткрывая свое окно. Еще мне тут приступов не хватает.

– Нет. Скорее… ностальгия. По ушедшей юности, по светлым дням и беззаботным ночам, – качает он головой. – Простите, ради бога. Я вовсе не хотел вас обидеть. Вам очень идет этот аромат. Очень. Вы с ним кажетесь совсем молоденькой девочкой. Хотя я полагаю, что вы чуть постарше.

– И сколько же мне, по-вашему? – вдруг кокетливо спрашиваю я.

– Простите, я не умею говорить комплименты, – стеснительно отвечает он, по-прежнему пялясь исключительно на дорогу. – Но я думаю, вам лет тридцать пять. Эм… вернее, тридцать с маленьким хвостиком. Но выглядите вы моложе. Да. Намного. – Он окончательно запутывается и смущается так, что даже слегка розовеют щеки под бородой. Как мило.

– Мне тридцать четыре, – усмехаюсь я. – И я отвратительно выгляжу, потому что последние месяцы у меня выдались очень непростые.

– Проблемы на работе? – с искренним участием спрашивает он.

– И на работе тоже, – подтверждаю я.

Семья и есть моя работа. Так что да. Проблемы у меня на всех фронтах. Большие и выматывающие нервы и душу.

– Сочувствую, – говорит он, похоже, честно и от всей души и впервые после начала поездки смотрит на меня.

А я отворачиваюсь, потому что мне стыдно и неловко плакать перед этим мужчиной, но ничего поделать с внезапным водопадом слез не могу.

– Ну что же вы, не надо, – аккуратно, будто боясь прикасаться ко мне, хлопает он по моему колену.

А истерика накатывает по-полной. Очертания красочных пейзажей за окном расплываются, дыхание уже затруднено – наверняка нос распух и тушь потекла.

Я чувствую, что машина замедляет ход и притормаживает. Он глушит двигатель и выходит из машины. Еще бы. Ни один мужик не может выносить вида женских слез. А уж истерика незнакомой тетки никому нафиг не нужна. Не удивлюсь, если он сейчас просто выйдет и уйдет, оставив меня одну на этой горной дороге.

Дверь с моей стороны распахивается, и сильные мужские руки выволакивают меня наружу, на свежий, несмотря на жару, горный воздух. Он крепко обнимает меня, практически распластав по собственному телу.

– Вам просто надо выговориться, излить накопившуюся боль и страдания. Неважно кому. И даже лучше случайному попутчику, которого вы никогда не видели и больше не увидите. Вам станет легче, поверьте. Вы такая нежная, такая добрая, сострадательная.

– И к-к-крас-с-сивая, просто ж-ж-жуть, – заикаясь, добавляю к его комплименту требуемую составляющую.

– Красивая, верно, – легко соглашается он. – Пусть под глазами темные круги и щеки немного впали, но это все мелочи по сравнению с тем, какой желанной и при этом недосягаемо прекрасной вас воспринимают мужчины.

Опа! Желанной? То есть вот это вот то, что я чувствую в районе талии… На самом деле желанной?

Я ерзаю в его захвате, и он тут же разжимает руки и отступает на шаг, нежно приподнимая подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза.

– С первого взгляда, с первого вздоха у меня кружится голова, когда я смотрю на вас. Вы кажетесь хрупкой, но на самом деле вы очень сильная. И смелая. И умеете доверять людям вообще и мужчинам в частности. Хотя они наверняка обижали вас. И это очень редкое качество в людях. Умение не зацикливаться на своих ошибках, а продолжать идти вперед.

– Это дурь несусветная, каждый раз попадаться в одну и ту же ловушку, – качаю я головой и мягко отстраняюсь.

– Каждому из нас господь припас много интересных уроков. Хватит на всю жизнь. Уверен, ваша сложится к лучшему. Вы достойны любви и обожания.

На ярком свету мне вдруг становится видно, насколько он красив. Мужественной, суровой красотой не молодого смазливого мальчика, а мужчины, за спиной которого сложный жизненный путь, с его ошибками и потерями, разочарованиями и болью.