– Это у кого-то так денег нет? – воскликнул один из них, тот, курносый, что окликал меня на улице.

– Денег не подаю, не на паперти, – сказал я и, театрально взвесив в руках бутылки, поставил одну им на стол. – А вот выставиться тяжелой водой – за мной не заржавеет. Выбрал вам покрупнее, а меньшую мы с другом раздавим.

– Так они же обе поллитровые… – удивился самый замызганный из компашки. Курносый ткнул его в плечо:

– Сеня, это шутка юмора такая у молодого поколения.

Он взял бутылку, ловко свинтил крышку и начал разливать водку в щербатые стаканы:

– На такое скажу только одно: спасибо не заржавеет. Если что, подходи, подскажем, где хабар припрятан…

Я вернулся за свой столик, вскрыл консервы. Желудок урчал от нетерпения, пока я щедро намазывал тушенку на неровно порезанный хлеб и складывал горкой бутерброды.

Заодно я посматривал по сторонам: появились еще два сталкера, оба кашляющие, словно туберкулезники; за ними вошли какие-то непонятные ребятки, смахивающие на бандитов; в углу, уронив голову на стол, спал законовец.

Я прислушался к разговорам компашки курильщиков, которые шумно распивали подаренную мной водку.

– Да я вообще их не боюсь! Беспредел в Зоне устроили! Знаешь, что я скажу? Их свои же и прирежут. Перебили все поставки артефактов…

– Тихо. Лучше расскажи про ту тетрадь… Где стихи написаны. Небо смотрит на нас…

– Не тетрадь, а блокнот. Там еще фотография ученого…

Морщинистого я заметил сразу, как он показался из подсобки. Выполз, родимый. Бармен кивнул в мою сторону. Тот долго стоял, потом взял исходящие паром кружки со стойки, подошел ко мне, громко поставил их на мой столик.

– Черный. Сладкий. Пей и проваливай, Кузьма по кличке Шах.

– Угощайся, Бортник.

– Обойдусь, – проворчал старый сталкер. – И повторять не собираюсь…

Он совсем не изменился. Самый дряхлый сталкер из встреченных мной на дорогах Зоны. Морщины лежали на его лице глубокими рвами. Наверняка он в молодости был живчиком, а сейчас явно экономил на движениях. Цвет лица серый, болезненный. После пережитого – оно и понятно: избили его тогда очень сильно, а потом бросили умирать в яме.

– Бортник, ты же знаешь, какие сейчас опасные дорожки в Зоне. И я притопал сюда ради разговора с тобой, а ты меня посылаешь.

– Скажи спасибо, что не кричу про твои лычки, – прошептал сталкер.

– Да прекращай ты меня пугать. Куда выгонишь? На ночной мороз? Или будешь смотреть, как меня эти же красавцы забьют? – Я кивнул на соседей. Те, на мое удивление, очень быстро расправились с подаренной бутылкой водки. – Да и по правде сказать, Бортник, я уверен, что ты меня не сдашь. Даже сегодня, когда из каждого лезет гной и мерзость, в тебе я уверен как в родном отце. Пить будешь? – спросил я, резко меняя тему.

Морщинистый сталкер показал пальцами, сколько ему налить, взял бутерброд с колбасой. Понюхал, положил на место. Задумался.

Я скорее накапал, чем налил ему.

– Как самочувствие? Боевое? Таблетки помогают?

– Да тут не поймешь, таблетки или артефакты спасают. – Бортник открыл клапан на разгрузке, показал артефакт. – Вот присобачил.

Артефакт, который я принес с Фабрики, оказал чудотворное действие на организм старого сталкера. Несколько дней препирательства со Ставром, вылазка за новыми артефактами – и теперь Бортник был увешан ими, как новогодняя елка.

– Никто не отнимает? – спросил я и надкусил бутерброд. Было вкусно, аж слюни потекли, как у бешеной собаки. Острый голод мешал разговору. Старик сразу же понял, что меня отвлекло, подвинул ко мне тарелку.

– Да кто меня тронет? Я тут охранником устроился. Седого знаю давно, хабара ему немало наносил.