– Не надо!!!

Бедолага пришел в себя, забился, как рыба на льду. Он крутился, стараясь вырваться, выл и орал. Боец с усиками почти слетел с него, но кто-то помог удержать…

– Режь! – крикнул я Ставру. Псевдокислота ускорилась и теперь с быстротой огня пожирала пальцы парня. Еще чуток – и перекинулась бы на кисть.

– Держи лучше! Да, так.

Средний палец отлетел. Кровь хлестала как из ведра. С указательным разобраться никак не получалось. Я навалился на обожженную ладонь, рискуя и сам влезть в зеленоватые капли «студня». Лезвие ножа чиркнуло по бетону, срезая палец.

– Давай большой!

– Подожди, вроде нет на нем слизи. – В тусклом свете фонарей я внимательно осмотрел оставшийся палец, чуть ли не обнюхал его, как собака, выискивая повреждение.

– Нет, чистый!

– Режем или нет?!

– Нет!

Я разорвал перевязочный пакет, и в этот момент снова ощутил шум в голове, удар по мозгу. Оскалился, чувствуя, как во мне закипает ярость. Инстинкт заставил меня оглянуться. Высокий солдатик, который несколько минут тому назад испуганно пятился от «разрядки», теперь стоял прямо перед ней и раскачивался, будто находился на краю пропасти. Он уже собирался рухнуть в озеро электричества, когда я схватил его за шиворот и завалил на спину. Удушающий прием, перехват автомата – и я начал оттаскивать бойца от аномалии.

– Бууумм!!!

Мозги начало тошнить. По-другому описать эти ощущения я бы не смог. Головокружение вперемешку с нарушением координации движений, словно меня час крутили на качели.

– Ставр!

Все же я справился с солдатом, оттащил его в сторону, хотя он сопротивлялся.

– Он у входа! Сзади, сзади!

Это была уже настоящая паника. Паника, которая сгубила немало людей в сложных, но разрешимых, в принципе, ситуациях. Солдаты находились на грани истерики. Выход, единственный выход, перекрыл мутант.

– Все умрем! Теперь мы все умрем! – орал солдатик с усиками, он же и открыл огонь на поражение. Пули полетели в сторону ржавой лестницы.

Ставр сориентировался мгновенно. Он вырвал автомат у усатого, каким-то непонятным движением заломал нервному бойцу руку и посадил его сверху на солдатика с ампутированными пальцами.

– Отставить истерику! Начать эвакуацию на поверхность! Начинаем с раненых и беременных. А ты, Баранов, в следующий раз подавай команду голосом, а не шарканьем подошв.

Рассерженная морда Рената, которого все приняли за монстра, появилась из-за угла. Он обвел нас тяжелым взглядом, вычислил усатого и показал ему кулак. Внушительный такой кулак.

– Баранов, занять позицию возле аномалии. Охранять ее будешь от любителей кислоты и электричества.

Ренат кивнул, завис на миг возле Ставра и…

Солдаты ринулись на поверхность, опережая друг друга. Я остался с Барановым. По нынешним временам мы были уже опытными, проверенными в деле бойцами.

– Замыкаем! Выходим крайними! – почему-то проорал я.

Бара смотрел на пол, на остатки пальцев в зеленой слизи. Стащил шапку, вытер ею бритую голову.

– Слышь, Кузьма, ты тут что, в гестапо играл? Зачем пацану пальцы отрезал?

– Коллекцию начал собирать, – огрызнулся я.

Последним из бойцов уходил усатый.

– Это этот, сын швабры, в меня стрелял? – спросил, глядя на него, Ренат.

– Он не со зла. Замри, Бара, – ответил я. И тут же резко направился к темному коридору. Чуть высунулся из-за угла, с упоением нажал на спусковой крючок. Стрелял короткими очередями. Эхо выстрелов побежало по туннелям.

– Ты чего, Кузьма?! Чего там?!

– Ничего. Думал, что просчитал гада, а он, видимо, спрятался. Трусливая гнида, – объяснил я свой поступок. – Ладно, хватит на сегодня. Остановимся на малом: не убило никого – и то хорошо.