– Ты меня не видела из-за этого типа! – обиженно выговаривал граф, у которого от паники появилось ощущение, что у него есть сердце, и оно вновь болезненно остановилось! – Обвешаются своими амулетами! Непробиваемая защита! С ума чуть не сошёл, пока не понял в чём причина. Не подходи к нему близко и не жмись. Ты приличная девушка! Пусть этот остолоп свои лапы держит при себе, а то ведь я найду способ, как пробить его защиту!

Тати стояла, зажмурившись, ощущая, как покалывает от холода пальцы и даже не отстранялась, зная, что сейчас по секунде тает её жизнь.

– Деточка, ну что же ты, – возмутился граф, отлетая от наследницы, хоть и чувствуя прилив сил, но испытывая угрызения совести. – Опять же неврастеник заявится и будет отчитывать меня.

– Простите, я просто испугалась, – тяжело вздохнув, открыла наконец глаза графиня.

Успокоиться было сложно. Её всё ещё трясло от паники, захлестнувшей на миг от пронзительной мысли, что граф исчез. Татиана боялась этого. Остаться совсем одной в этом неизведанном мире живых людей было страшно. Да, она готовилась к тому, что призрак исчезнет, как только найдёт достойного преемника. Но не вот так же вот резко. Хлоп! – и никого.

– Добрый день, – тихий глубокий мужской голос раздался от входной двери.

Тати оглянулась, махнув рукой комиссару молчать, когда он хотел продолжить разговор с ней.

– Ну вот, – расстроенно вздохнул граф. – Этого только ещё не хватало!

– Добрый день, господин жнец, – обрадовалась Татиана появлению на пороге замка высокого мужчины, придержавшему край чёрной шляпы в приветствии, и тепло улыбнулась черноглазому проводнику душ, нерешительно глядя на притихший призрак убиенной женщины. Та с удивлением смотрела на жнеца смерти, а тот скупо приподнял уголки губ, обозначая намёк на приветливую улыбку.

– Не для всех он добрый, – в своей манере возразил незваный, но всегда желанный для Тати гость, оглядывая хозяйку замка, укоризненно качая головой. – Я же просил тебя, девочка, быть более осмотрительной с отмеренной тебе жизнью.

– Простите, господин жнец, это случайно вышло, – попыталась оправдаться Татиана, а граф за её спиной лишь фыркнул.

– Случайность стоила тебе, девочка, десяти секунд, – чопорно отозвался жнец смерти.

Максимилиану не нравилось заискивание наследницы перед проводником душ, когда она в очередной раз извинялась, выгораживая его. Поэтому и злился на жнеца, который хоть и передал ответственность за ребёнка графу, однако вечно с неизбежностью самой смерти проверял, как тот справляется с воспитанием девочки, и не желал прощать оплошности призраку.

– Вы опять слишком всё драматизируете, господин жнец, ничего страшного, в сущности, не произошло, она просто испугалась, вот и…

– Ваше сиятельство, – прервал объяснения графа гость, недобро сощурив свои чёрные, как сама мгла, глаза, – напомню вам, что вы, как Хранитель рода, обязаны следить, чтобы члены вашей семьи прожили долгую и счастливую жизнь.

– Мне и без вас это прекрасно известно! – вспылил призрак, оскорблённый нарочито покровительственным тоном жнеца. – Не стоит себя утруждать визитом лишь для того, чтобы повторять мне это каждый раз, как случают неприятности!

– Это ваша обязанность как Хранителя, – не собирался сдаваться проводник душ, красноречиво осуждающе глядя на Максимилиана.

– Увы, не всегда получается так, как следует! – возразил граф.

– Прошу вас, не ссорьтесь! – попросила их Татиана, как всегда, пытаясь разрядить обстановку.

Димиан молча думал. Стоял, тягостно вздыхая, и не знал что предпринять. Он должен был решить, как себя вести с графиней ир Шарап. Глядя на то, как девушка общается с пустотой, можно было бы заподозрить её в сумасшествии, если бы не магическое зрение, дающее возможность увидеть белёсое очертание двух потусторонних сущностей, одной рядом с ней, другой на крыльце. Графиню можно было обвинить в притворстве, так как общалась она явно не со второй сущностью, а с пустотой рядом с ней, называя её господином жнецом, словно не видела второго призрака, но игра её выглядела невероятно правдоподобной. Казалось, что она мечется между двумя мужчинами, достаточно высокими. Она пыталась их примирить, заискивающе улыбалась и ласковым голосом умоляла успокоиться.