Сказав это, она пристально посмотрела на меня, словно пытаясь распознать, насколько хорошо я ее поняла.

Тогда я тихонько спросила:

– А что делать, если мне уготована самая простая жизнь?

– Ничего страшного в этом нет, главное – стать хорошим человеком, – ответила она.

Поразмыслив над ее словами, я снова не удержалась от вопроса:

– Но если жить самой обычной жизнью, то как стать хорошим человеком?

Она долго думала и наконец сказала:

– Необычных людей крайне мало, их, может, один на миллион. Обычных, но хороших людей тоже немного, всего несколько процентов. Если моя дочь в будущем войдет в их число, то мама с папой будут безмерно счастливы.

Не все из этих наставлений я поняла до конца, но они меня очень впечатлили.

Счастливые беззаботные деньки средних классов неожиданно остались в прошлом, я поступила в старшую образцовую школу Линьцзяна и стала жить в общежитии.

На моем дальнейшем обучении именно в Линьцзяне настоял отец. Он считал, что я уже достигла того возраста, когда следует расширить кругозор, познакомиться с новыми веяниями и разного рода инновациями. По его мнению, мое дальнейшее пребывание в Юйсяне могло пагубно отразиться как на моем взрослении, так и на дальнейшей жизни.

Мама с этим полностью согласилась.

Да и сама я, к счастью, думала так же. Хотя Юйсянь был неплохим местечком и менялся в лучшую сторону, он все равно оставался небольшим уездным городком. В нем уже не было ничего, что могло бы меня привлечь и заворожить.

В этом смысле родители озвучили мое самое сокровенное желание.

Наша жизнь сложилась таким образом, что теперь каждую неделю на побывку домой возвращался уже не папа, а я. Мост к тому времени еще не запустили, междугороднюю трассу – тоже, поэтому кататься туда и обратно на речном пароходе было занятием утомительным.

Тогда я предложила, что буду навещать родителей раз в две недели, и они с пониманием согласились.

На самом деле и такое обещание мне исполнить не удавалось, так что нередко я появлялась дома лишь один раз в месяц.

Но родители никогда на меня не обижались.

Всякий раз, когда наступал день моего возвращения, в доме воцарялась атмосфера настоящего праздника. В полной мере я ощущала, что значит сердечный прием. Папа, мама и бабушка Юй улыбались с утра до ночи; казалось, в наш дом спустились ангелы. Бабушка Юй так и жила в нашем доме, взяв на себя все хлопоты по хозяйству. Папа крутился на работе как белка в колесе, поэтому в бытовые вопросы даже не вмешивался. Мама в домашних делах ничего не смыслила и являла в этом полную беспомощность. Вне всякого сомнения, она являлась хорошей матерью и хорошей женой, но от природы ей было не дано стать хорошей хозяйкой. Наша семья уже и не мыслилась без бабушки Юй, тем более что у самой бабушки Юй ни семьи, ни детей не было – еще в далекой молодости она овдовела и с тех пор оставалась верной памяти мужа. Родители относились к ней хорошо и ежемесячно выплачивали ей зарплату, которой она была более чем довольна, так что, можно сказать, у нас она чувствовала себя как член семьи.

Школа № 1 была в Линьцзяне единственной, где обучались только старшеклассники. Практически все способные дети, чьи родители являлись руководителями уездов и городов в пределах нашего региона, принимались именно в эту школу.

Обычно считается, что дети чиновников своим умом особо не блещут, – на самом деле это сплетни. И пускай такие разговоры распространяются уже давно и повсеместно, все равно это сплетни. По крайней мере, в те годы в школе № 1 подобного явления точно не наблюдалось.

Как правило, все ученики этой школы были очень прилежны, и дети чиновников исключением не являлись. Некоторые зарекомендовали себя лучшими учениками не только в своих классах, но и во всей школе. Они четко знали, чего именно хотят в этой жизни, а потому к учебе подходили осознанно и совершенно не нуждались в том, чтобы их подгоняли. Тесных отношений они ни с кем не заводили, но в любом случае прилагали все усилия, чтобы по крайней мере их не испортить: вели себя очень сдержанно, инстинктивно поджимая хвост. Сравнивая себя с ними, я невольно стыдилась того, что, пока училась в младших и средних классах, переполнявшее меня счастье так и било через край. Некоторые ребята очень много читали; когда они принимались вести разговоры о Фрейде, о «Краткой истории времени» или о «Третьей волне», я лишь почтительно слушала их, не смея вставить ни слова, – никогда в жизни мне не доводилось слышать, чтобы родители упоминали таких иностранных авторов, в нашей семье подобных книг не было.