А потом что-то сработало в Москве, начались аресты, и Миша погорел. Сидел он по экономической статье. Проявившийся у него в застойные годы капиталистический талант не был оценен. Вернее, оценен, но не так, как хотелось Мише. Ибо проявился не на пользу народному государству, а исключительно в личных целях, за что и пострадал.

Кажется, дали ему лет семь или восемь. Но он относился к таким людям, которые нигде не пропадают. Детали остались неизвестными, но Миша на зоне чем-то сильно помог одному вору в законе. Казалось бы, такие разные люди, но они поддерживали отношения и после отсидки. Вернувшись, Миша оказался в своей стихии. Он не только не стал скрывать факта своего пребывания в местах не столь отдаленных, но всячески козырял этим. Теперь, он попал в струю. Определенный лексикон типа «конкретно» и «в натуре» давал ему возможность покрасоваться на публику.

Вот как раз это я хорошо помнила.

– Заметь, Ксюша, – Артем поднял вверх указательный палец. – Это только мое предположение, сам Гольдман никогда такого не говорил. Кажется, не так давно этот самый вор умер от туберкулеза. Миша за ним трогательно ухаживал, находил самых лучших врачей, но ничего уже не помогло. Ты ведь знаешь, что у воров в законе не может быть никакой собственности?

Я молча кивнула, и Артем продолжил:

– Вскоре после смерти этого вора, Миша занервничал, стал поговаривать об отъезде на историческую родину. А я, теперь уже задним числом, подозреваю, что все добро, накопленное непосильным воровским трудом, перешло к Мише. Это именно то, что он хотел нам с Виталиком подсунуть. Видимо, считал, что мы безопаснее, или порядочнее, чем кто-либо другой… – Артем помолчал. – Как оказалось впоследствии, он был прав. Но это его не спасло. Ну что? Выудила какую-нибудь ценную информацию? – закончил он свое повествование.

Я неопределенно пожала плечами и спросила:

– А где жил этот вор?

– Там же, где живут все лучшие люди, – Артем ухмыльнулся, – В Москве, но адреса я не знаю.

Все надо обдумать, как следует. Москва останется на крайний случай. Несколько дней я, оставив своего подопечного на Артема, прогуливалась по всем известным мне местам, которые мог посещать толстый Миша. Бесполезно. Противники тоже несколько поутихли. Наверное, пришли к выводу, что у Виталия искать без толку. Оставалась Москва.

Чтобы работа не была подобна поискам иголки в стоге сена, я навестила родственников покойного Гольдмана. Пришлось присутствовать на его похоронах, поэтому вдова знала меня в лицо и без проблем впустила в квартиру. Придав лицу, соответствующее случаю, печальное выражение, я начала на предельно жалобных нотах:

– Мне очень неловко просить вас об этом, но гм…, у одного моего родственника туберкулез. На том приеме… ну, после которого… – я печально вздохнула, – Михаил Иосифович обещал дать телефон какого-то известного московского врача. Но вот, не успел, – снова прервав речь жалобным вздохом, я, наконец, сформулировала просьбу. – Вы случаем не сможете мне помочь в этом?

– Смогу, – также печально ответила вдова. – У него в Москве был один знакомый, – она замялась, а я, зная ситуацию, сделала вид, что не заметила ее заминки. – Так вот, он лечился от того же самого. Сейчас. Подождите минуточку.

Из подъезда я вышла счастливой обладательницей телефона известного московского врача-пульмонолога – Самойловича Валентина Дмитриевича. Теперь осталось поставить Артема в известность о моей намечающейся поездке в Москву.

В офисе его не оказалось, а секретарша сказала, что они уехали смотреть коттедж. Где же они еще могут быть! И как я забыла! Виталий совсем недавно закончил постройку роскошного коттеджа в пригороде, теперь ожидается приезд какой-то звезды столичного дизайна для оформления интерьеров. Попросив дежурную машину закинуть меня туда, я впервые увидела это грандиозное строение. Оно и вправду оказалось солидным. Три этажа с многочисленными башенками и балкончиками возвышались над землей. Под землей наверняка тоже было много чего. Я не спеша, прогуливалась по пустым комнатам, представляя, как тут все будет симпатично и, одновременно, разыскивая хозяина. Кажется, кроме нас в доме никого не было. Вокруг царила тишина. Вскоре мне послышались голоса, и я двинула в ту сторону. Но, подойдя ближе и уловив тему разговора, решила не показываться. Пожалуй, нелишне услышать, что они обо мне думают.