– Ну и где он? – безразлично спросила мама, глядя, как дождь заливает гравийную площадку и клумбы вдоль низкого забора. Один в один «Исабель, которая смотрит на дождь в Макондо». Этот рассказ Маркеса я прочитала недавно, вслед за мамой, потому что Маркес – её любимый писатель.

Сначала Исабель и её родные рады ливню, но он длится несколько дней и постепенно затапливает улицы Макондо. Всё, что остаётся жителям деревни, – смотреть на дождь и надеяться, что он закончится прежде, чем их постигнет страшная участь. На их глазах посреди двора гибнет корова, увязнувшая в грязи. «Надо молиться: вода размыла могилы, и несчастные покойники плавают по кладбищу» – фраза, от которой у меня до сих пор мурашки. Но однажды утром вода уходит, и кажется, что её вовсе не было.

Так и с родителями. Они наверняка уже завтра помирятся. Вот только просохнет земля – и сразу помирятся. Иначе какой смысл в этом рассказе? Маркес ведь знает, о чём пишет. Не зря же ему Нобелевскую премию присудили!

Бабушка приосанилась, будто я вот-вот поделюсь каким-то тайным знанием, и взглядом повторила мамин вопрос: «Так где он?»

– Папа на заправке. Собирается к дяде Лёше, а завтра обратно.

– А что сказал-то? – допытывалась бабушка.

– Что стоит на заправке, а потом к дяде Лёше, – с напором ответила я.

– Ой, секрет, секрет, – улыбнулась мама бабушке. – Поди наболтал там невесть чего, науськал исподтишка дочку против родной матери. Как благородно.

– Ладно! – разозлилась я и хотела выложить всё начистоту, но вовремя проглотила язык. Ну донесу я им про вертихвостку и «этого», и что дальше? Только папу подставлю.

– Лер, ты папу не бойся. Если он тебе велел ничего нам не рассказывать, так это лишь показатель того, что он струсил и ищет в твоём лице поддержки.

– А я и так его всегда поддерживаю, – честно призналась я, но, кажется, зря.

Мама дёрнула бровью, дескать, ах вот как! Вот, значит, какая ты на самом деле! Папу поддерживаешь? Ты должна меня поддерживать, а не какого-то там папу! Бабушка тут же сгребла меня в объятия и стала чуть-чуть раскачивать, как будто мне два года.

– Она просто ещё не разобралась, что к чему, да, Лерочка? Испугалась немножко. Конечно, ничего не понятно, не знаешь, к кому бежать.

Я попыталась высвободиться из бабушкиной хватки, но она только сильнее меня прижала. Мама фыркнула:

– Ой, мам, я тебя умоляю! Всё она понимает. Не маленькая уже. Вот я на днях в журнале читала, что в три и тринадцать лет дети лучше всего переносят развод родителей. А моим как раз три и тринадцать.

Что? Развод? Я вытаращилась на неё и почувствовала, как в висках застучала кровь. Мама сказала это легко. С такой гордостью, будто позаботилась о нас, специально дождалась нужного возраста и мы должны быть ей благодарны. А ещё я уловила, что от меня ничего не зависит. Что бы я ни сказала – мамино решение окончательное.

Не знаю, как принято вести себя, когда впервые звучит это слово – «развод». Никто меня не научил. Никто не предупредил, что к этому вообще нужно быть готовой! Я прекрасно знаю, что делать и кому звонить, если бабушке станет плохо, если Маркуша подавится едой или если я найду на берегу раненого тюленя. Я не растеряюсь ни в одной из этих ситуаций. Да что там, я даже умею делать искусственное дыхание и пользоваться огнетушителем! Но это…

У многих в школе родители не живут вместе, появляются отчимы и мачехи, сводные братья и сёстры. Но никто не говорит об этом. Никто ни разу не поделился со мной, как узнал, что его родители решили разойтись, и что сделал потом. Разгромил комнату? Слушал весь день грустную музыку? Рыдал в туалете? Как следует поступать в таких случаях?