Обычный букварь тогда воспринимался, как нечто легкомысленное, и едва ли нужное. Почему не учить детей читать сразу по серьёзным книгам? Псалтыри, например, не тратя времени на пустяки… Сегодня в это трудно поверить, но было время, когда за печатание и распространение детской литературы (народных песенок), предусматривалось уголовное наказание – таким преступлением в Англии XVIIвека считали потакание детям в их возрастных «глупостях».

Человечество словно отказывалось видеть очевидное: да, у ребёнка память лучше, чем у взрослого, запомнить он может, что угодно. Но это не значит, что его можно «загрузить» взрослыми сведениями – и он их сохранит на всю жизнь. Восприятие у него качественно другое!

Пока нет опыта жизни – нет и взрослых связей, ассоциаций, а значит, бесполезны и «взрослые» методы обучения, и содержание, не соответствующее возрасту.

В 30-х годах XIXвека Е. О. Гугель, директор Гатчинского Сиротского института, стал проводить с детьми занятия на природе, в парке, на озёрах, побуждая 5—6 —летних наблюдать, сравнивать, делиться впечатлениями, рассказывая об увиденном. При плохой погоде – занимались в классе. Составляли гербарии и учились читать… по географическим картам. Попутно без малейшего напряжения, дети усваивали и географию – предмет, для которого достаточно зрительной памяти, и, конечно, любознательности – а эти качества, по наблюдениям Егора Осиповича, наиболее сильно развиты в период «знакомства с миром» – до семи лет…

Но основными принципами тогдашней педагогики были «строжайшая дисциплина, основанная на розге преподавателя». Именно этого император Николай I требовал от государственных учебных заведений.

Разум и опыт убеждали Гугеля в его правоте – а воспитание не позволяло усомниться в правоте Государя. Педагог – энтузиаст закончил свои дни в психиатрической больнице. Шкаф с его рукописями стоял, закрытый на замок – коллеги словно боялись заразиться безумием. Лишь двадцать лет спустя его открыл, творчески переработал наследие и воспользовался опытом К. Д. Ушинский.

В начале своей педагогической деятельности Ушинский столкнулся с тем, что и худшие, и лучшие ученики считают учение мукой мученической – ведь все учебники писались тогда без скидок на возраст. Ученики в них мало что могли понять! Те, кто посмелее, вообще не брали книжек в руки, а трусишки заучивали целые страницы наизусть! Бесконечная тренировка механической кратковременной памяти – и только. Ушинский спрашивал этих отличников, отчего бывает день и ночь, отчего дует ветер, как растёт хлеб – и дети совершенно терялись…

Тогда Константин Дмитриевич показал детям «фокус» – расставил в классе горящие свечи на разной высоте – и создал сквозняк. Огоньки свечей отклонились в разные стороны, наглядно показав направление циркуляции воздуха, тёплого и холодного. Поняли и запомнили все!

Но… многие ли учителя будут этим заниматься? Ушинский искал и находил единомышленников и сотрудников, и одновременно создавал новые учебники – такие, которые будет интересно читать. Его «Хрестоматия», «Живое слово», «Детский мир» ознаменовали рождение русской национальной школы, не только учитывающей особенности детского мировосприятия, но и нацеливающей ученика на самостоятельную «добычу» знаний.

Вот с чего приходилось начинать.

Сегодня же считается аксиомой то, что слишком раннего обучения не бывает, но вопрос в том, чему учить, и, главное, как.

Младенец – это возможности, почти неограниченные, в той или иной мере в нём заложены многие человеческие способности – но разглядеть их надо вовремя.

В первые годы жизни есть смысл учить тому, что воздействует непосредственно на эмоции – музыке. Почти все будущие великие музыканты «проявились» до пяти лет. А как музыканту заявить о себе, если в доме нет инструмента, родители заранее уверены в его «бездарности» лишь потому, что сами не пробовали ни на чём играть, а из телевизора он слышит такое, что способно, скорее, испугать?