•

– Ну что, надумали? – обратился он к нам. Пока нет, решу завтра. Если бы у меня была возможность рассмотреть получше то, что я покупаю, я бы принял решение быстрее. Полковник побагровел в лице. Если проводить аналогию, его тон из приветливого стал холоднее, чем зима в якутской деревне.

– Это исключено, – сказал он и продолжил, – это не в моих интересах. Моё мнение, вы и так должны в ладоши хлопать, так как я отдаю это всё за бесценок. Не заберёте, тогда продам своему приятелю, чуть снизив цену. Он купит, даже не приезжая сюда. Если вас так мучает, почему не даю там ковыряться, там есть кое-что личное, по поэтому упаковывать и отправлять будут мои люди. Это личное, не антиквариат. Поэтому не думайте, что я не отправлю вам то, что представляет для вас ценность.

– Может вы просто заберёте от туда, это личное? – спросила Мия.

– Нет, скажу только что это часть помещения, чтобы вы не думали что я спятил, – процедил сквозь зубы полковник.

Твою мать! Я очень хочу знать, что там такое личное, еще и часть помещения. Об этом я шепнул Мии, она в ответ посмотрела на меня недобрым взглядом. Я начал прокручивать в голове варианты, как туда попасть. В это время Пуяго встал, постучал по бокалу и начал говорить тост.

– Я рад, что вы все сегодня здесь, в преддверии нашей охоты. Я надеюсь завтра все пройдет без потерь. Каждый из вас вырежет как можно больше червей. И все мы, в полном составе, будем праздновать окончание сезона.

Вот это перформанс, какая экспрессия! Я точно все правильно услышал: потери, черви, вырежут? Смотрю на Мию, а у нее такое же недоумение в глазах, как и у меня. Какие черви, они на рыбалку что ли собрались? Я с богатой интеллигенцией сижу или с сумашедшими в психбольнице, слушая их бред?

– Так выпьем же за это! – произнес басом полковник.

Все встали и подняли бокалы. Мы нехотя сделали то же самое, под неодобрительные взгляды окружающих. Все вместе выпили.

– Да начнется пир! – крикнул Пуяго.

И тут началась просто вакханалия; а с виду приличные люди, сливки общества. Классические музыканты куда-то делись, на их место пришли патлатые рокеры. Свет в помещении сменился на темно-алый. Музыка загрохотала так, что вместе с ней задребезжали окна. Официанты в темпе начали менять ассортимент. Вино и шампанское сменилось на более горячительные напитки – абсент и текилу, а изящная фуа-гра и устрицы- на жареных целиком кабанов и фазанов. Люди потихоньку начали выходить из-за столов и двигаться пританцовывая, ближе к сцене. Начинались грязные танцы. Где-то вдалеке я даже видел мордобой, причём потасовки были и среди женщин. Я глянул в сторону трона, но он был пуст. Пуяго уже куда-то смылся. Я смотрю на Мию, а она допивая рюмку абсента, берет меня за руку и начинает тянуть из-за стола в сторону сцены. Я не стал сопротивляться, чувствуя огромный прилив сил и энергии, ощущение безудержного веселья. Я понял своим остатком мозга, еще не до конца одурманенным, способным на кое-какой анализ, что винишко было явно непростым и нам подмешали что-то психотропное. Ну а дальше, я уже был неспособен мыслить адекватно, просто поддался этому желанию и поплыл по течению, дрыгая ногами и руками в такт музыки с бутылкой абсента в руках. Дальше: Содом и Гоморра, обитель порока и цитадель разврата. Люди начали раздеваться: кто-то совокуплялся на столе, раздвинув кухонную утварь, а кто-то на полу, на спинах друг друга. Все это время рокеры играли свою тяжелую музыку. Я схватил Мию. К этому времени я уже был с голым торсом. Не помню в какой момент я разделся и поволок ее на третий этаж, в свой номер. Мы не были влюблены друг в друга, по крайней мере в тот момент точно, но я не мог устоять перед своим первобытным желанием. Сердце бешено стучало. Нет сил стерпеть. Я как будто очутился в фантастическом мире, где все можно, где нет место постной романтике, а только звериная страсть. В одно движение я сорвал с неё платье. Мия растерянно улыбнулась, и я ощутил в ней смятение и обреченность. Она была покорная, потому что сама того хотела. Это был исключительно механический половой акт, без лишних прелюдий. В воздухе повисло напряжение, я тяжело задышал и медленно отстранился. На утро нам обоим было очень неловко, хоть это и было не первый раз. Мы не состоим в отношениях, но просыпаемся вместе всё чаще.